Минут двадцать я плавал и нырял, заплывал далеко за буи, лежал на воде, раскинув руки, и ловя розовые лучи уже почти заходящего солнца.

Я вышел на берег, когда почувствовал, что устал. Мои товарищи давно валялись на пляже. Я упал рядом с ними, ощущая странное приятное тепло этого низкого октябрьского солнца на своей мокрой солёной коже и ещё не остывшую гальку под собой. Мы умиротворённо молчали. Тишину нарушали только отдалённые возгласы прыгунов с волнореза, гулкое буханье воды от падения их тел, базарные вскрики чаек в небе, да сонный плеск волн, шевелящих гальку почти у наших ног.

Я ощутил чувство голода и спросил:

– Мужики, а что сегодня на обед давали?

– Э-э! А ты что ж? Деньги за обед сегодня в гомонок спрятал?

Роман Андреевич вступил в разговор, не открывая глаз. Он лежал ничком, опустив голову на скрещенные руки.

– А что такое гомонок? – спосил я.

– Ну, это кошелёк, по-вашему.

Лёша пошевелился и сел. Ему было не меньше сорока, но все звали его просто Лёшей. Его худая и высокая фигура всегда бросалась в глаза среди наших отдыхающих.

Мечтательно потянувшись, он ответил за двоих:

– Окрошечка была! Вку-усная, Ильич! Бифштекс с картофельным пюре. И на третье – виноград. Класс! …Слушайте! Я уже опять жрать хочу!

Я чувствовал с ним полную солидарность:

– А я-то как голоден! Вы себе и представить не можете!

Роман Андреевич шмыгнул носом и внёс предложение:

– Могу порекомендовать вариант. Тут есть одна забегаловка. Ещё не закрылась на зиму. Я там ел вчера неплохой «люля-кебаб». Пошли?

Голосовать не потребовалось. И мы, быстренько обтёршись полотенцами, сменив мокрые плавки на сухие и натянув шорты, направились к обозначенной цели.

В кафе было пусто. Только хозяин – грузный армянин, по-своему ругал молодого курчавого и кареглазого парня. Видимо, повара. Завидев нас, хозяин стал вежливым и улыбчивым. Услышав, что мы хотим «люля», он стал гостеприимно суетиться вокруг нас, расставляя белые пластиковые кресла у такого же стола, протирая всё это на ходу чистой тряпочкой и приговаривая:

– Садитесь, пожалуйста, гости дорогие! У Армена всегда есть «люля»! У Армена всегда самый вкусный «люля» на побережье!

– А пиво разливное свежее у вас есть?

Мой вопрос объяснялся тем, что на стойке бара я увидел пивной бочонок, из каких, обычно, продают свежее пиво.

– Конечно, есть! Я его только час, как привёз. Самое свежее, самое живое, самое прохладное! Пейте на здоровье!

Мы взяли каждому по паре больших стеклянных бокалов, и устроились за столом в ожидании своего заказа. В кафе вкусно запахло жареным мясом. Пиво пошло замечательно. Армен, бросив ещё несколько сердитых напутствий на родном языке своему поварёнку, исчез. Через десять минут кареглазый юноша-повар артистично вынес на подносе и подал нам наши порции. Чревоугодие продолжалось с солидной неспешностью. Роман Андреевич, тщательно и благоговейно пережёвывая кусочек «люля-кебаба», даже зажмурил глаза от удовольствия. От этого всё его лицо покрылось несметным количеством морщинок.

Пережёвывая пищу, он спросил:

– Слышь, Ильич! А что там слышно про взрыв в Джубге?

Я не понял:

– Какой взрыв? Когда?

– Сегодня. Аккурат, когда тебя не было. Когда ты с библиотекаршей слинял. У нас в санатории на вахте говорили. Кто-то из сотрудников ездил на обед домой в Джубгу, и рассказывал: на какой-то базе отдыха котельная взорвалась. Я сам слышал.

Я вспомнил, как в половине первого, направляясь в Туапсе, услышал раскаты эха над горами, показавшиеся мне отзвуком далёкой грозы.

– И что, есть пострадавшие?

– Не знаю. Про это не сказали. Но котельную всю разворотило. И стёкла в жилых корпусах повылетали.