Утром я поковырялся в интернет-магазинах, но не нашел ничего интересно, поэтому прогулялся по ярмаркам и все-таки обнаружил то, что нужно. Она оценит.

Я замечаю улыбку на губах Эша. Это как подсказка, что сейчас за меня подерется парочка цыпочек за пятьдесят.

– Ривера, – Эш указывает большим пальцем за свое плечо. – Твой выход, малыш.

Я фокусирую взгляд на сцене, с которой на меня пялится ведущий, и еще сотня чужих глаз из зала. Сделав глубокий вдох, снимаю с колен салфетку и бросаю на стол. По крайней мере, я не делаю это ежемесячно. Иногда приходится выбирать наименьшее из зол.

Пока я с натянутой улыбкой двигаюсь к сцене, ведущий зачитывает послужной список и успехи компании за период моего управления.

После него Софи утонет в звонках. Верней, Люси, потому что с понедельника она приступает к работе. Я разочарован, не скрываю. Мне нравится видеть Софи утром. День начинается с ее улыбки и ею же завершается. К хорошему быстро привыкаешь. Отныне мы вернемся к обмену сообщениями по почте и коротким встречам по работе.

– Мы начинаем подозревать, что тебе понравилось, Джеффри, – произносит истукан с бабочкой. – Тридцатиоднолетний холостяк, управляющий строительной империей своего отца. Лакомый кусочек, дамы.

Управляющий строительной империей своего отца.

Меня мутит от его слов, как будто я ни хрена не сделал. Это первая причина, почему решил взять новый вектор развития. Меня неустанно сравнивают с ним. Я знаю, отец многого достиг. Я горжусь им, и я благодарен ему. Но я, мать твою, не пустое место, которому все досталось просто так. Я не валял дурака, а готовился продолжить дело его жизни.

Нахожу взгляд Эша в толпе. Он качает головой, как бы предупреждая, чтобы я не учинил скандал, вляпавшись в неприятности.

– Начальная сумма – десять тысяч.

Дамочка, которая в прошлом году буквально кормила меня с ложки, первая поднимает табличку.

– Двадцать тысяч. Хорошая цена за красавчика.

Я фыркаю себе под нос.

Следующие суммы уже не слушаю. Таблички сливаются в один общий фон и напоминают приближающие фары машины. Я располагаю средствами и могу положить данную сумму на стол чеком или наличными, чтобы избежать свидание. Но таковы правила. Любой холостяк в зале обязан подняться на сцену и поторговать лицом. Буравя взглядом стену перед собой, я испытываю лишь отвращение к происходящему. Отцу повезло. У него была мама, а следовательно, не приходилось ощущать себя товаром на полке в супермаркете.

– Ты приносишь нам уйму денег, Джеффри Ривера. В следующем году начнем торги с пятидесяти тысяч.

Я уже было открываю рот, чтобы послать его на хрен, но замечаю маневрирующую между столиков брюнетку с плотоядным взглядом.

Пайпер Хейс.

Хуже не придумаешь. И сколько ее отец отвалил за меня?

– Джеффри. – Она улыбается, протянув мне руку. – Рада нашей встрече.

Теперь ты от меня не отделаешься, – в переводе.

Я неохотно понимаю ее ладонь и снова вынуждаю себя улыбнуться.

Благое дело, Джефф, – напоминаю себе. – Сегодня тебе достался ужин с горячей цыпочкой.

Проблема в том, что я на дух не переношу навязчивых людей. При тяге к Софи, я не маячу у нее перед глазами. Существует тонкая грань. Стоит ее пересечь, как все полетит псу под хвост. А Пайпер какое-то время сводила меня с ума, так или иначе, появляясь там, куда я шел. Но даже это не ощущается столь дерьмовым, сколько то, что перевод средств в фонд осуществляется после свидания. То есть, я должен скакать на носочках вокруг девушки, чтобы ее папаша совершил взнос. Тут не действует правило «плати и забирай». Я могу скинуть балласт этим же вечером, но должен качественно