– Спасибо, но я лучше тебя здесь, в машине, подожду.

– А что так? Боишься меня? – насмешливо интересуется он. – Не бойся, я белый и пушистый. Идём, с мамой познакомлю. Она обещала сегодня пирожков мне напечь.

– Твоя мама дома? – удивленно спрашиваю я. Не знаю почему, совершенно не ожидала такого развития событий.

– Да, и младшая сестра тоже, – утвердительно кивает это недоразумение. – Думаю, вы подружитесь. Ну правда, идем. Что ты будешь одна в машине сидеть?

– Ну хорошо… – неуверенно соглашаюсь я.

«Чудо-юдо» вновь решает козырнуть джентльменскими замашками. Обходит машину, открывает с моей стороны дверь, подает руку.

Я вкладываю свою ладонь в его и осторожно принюхиваюсь. Как это ни удивительно, но несмотря на жуткий внешний вид, пахнет мой кавалер вполне себе прилично. Каким-то незнакомым мужским парфюмом, но очень приятным и будто бы дорогим.

Мы поднимаемся в просторном лифте на семнадцатый этаж, и тут меня поджидает очередной сюрприз. Квартира, в которую мне предлагают войти первой, выглядит просто роскошно. Да что там, я таких еще не видела! Огромные комнаты, высокие потолки, мебель, как с картинки модного журнала о дизайне интерьеров.

Мой знакомый с порога стягивает через голову этот свой ужасный свитер, обнажая просто нереально классный накачанный торс, одновременно сбрасывает грязные ботинки. Оборачивается и, к моему стыду, конечно, сразу замечает, как я давлюсь слюной, рассматривая его фигуру.

– Ты раздевайся. Проходи, – предлагает он вкрадчивым тоном, от которого мне становится не по себе.

– А… где твоя мама? – подрагивающим от нарастающего волнения голосом интересуюсь я. – Сестра? Пирожки?

– А их нет. Я тебя обманул. Нельзя быть такой доверчивой, Белоснежка.

Я пытаюсь растянуть губы в подобии улыбки, но лицо стало каким-то непослушным, и складывается такое ощущение, что моя улыбка со стороны выглядит больше как не очень удачная гримаса.

Почему-то сразу вспоминаются слова отчима про всяких психов и извращенцев из интернета. К тому же, этого Дастина Хоффмана нормальным парнем язык не поворачивается назвать. Странный – и это мягко сказано.

– Эм… Я тогда, пожалуй, пойду… – неуверенно произношу, отступая назад. – Я ведь только ради пирожков, собственно, и зашла…

Разворачиваюсь и хватаюсь за дверную ручку, чтобы как можно скорее исправить свою глупую ошибку.

Вздрагиваю, когда сзади меня на дверь, которую я едва успеваю приоткрыть, опускается ладонь (надо сказать, очень красивая мужская ладонь: большая, загорелая, с выпуклыми венами), и с грохотом захлопывает обратно.

Словно в замедленной съемке я вижу, как эта же ладонь тянется к ключу, проворачивает его в замке и вытаскивает из скважины. Совершенно не успеваю среагировать. Зато сердце начинает стучать в груди, как бешеное.

Оборачиваюсь и растерянно хлопаю глазами, наблюдая, как этот наглец с легкой ухмылочкой на губах прячет ключи в карман своих бесформенных брюк.

– Ч..то ты делаешь? – заикаясь, уточняю у него.

– Запираю дверь, чтобы ты не сбежала.

– Но ты не можешь удерживать меня здесь силой!

– Почему? – с невинным видом интересуется он.

– Потому что… это нарушает… мои права… – медленно, с паузами произношу я, слишком поздно осознавая, как нелепо это звучит.

– Вообще-то могу, – самоуверенно заявляет он, хлопнув себя по тому самому карману брюк, куда только что спрятал ключи. – Да не бойся ты так, не обижу я тебя. Только в душ схожу. Кстати… Не хочешь со мной? – предлагает и смотрит на меня так, что пересыхает во рту.

Приходится сглотнуть, чтобы заново запустить процесс выработки слюны.

– Нет, спасибо, – сконфуженно произношу я, стараясь не смотреть на его обнаженный торс.