– А чего это вы тут стоите-орете? – спросила Катька, как обычно причавкивая и прищелкивая спрятанной в глубине зубастой пасти жвачкой. – Зачем это вам Макс понадобился? Интересненько. Днем к нему приставали-приставали, а теперь опять пришли! Неравнодушны вы к нему, что ли?

– Днем он первый начал, между прочим, – поспешила вставить я.

– Ну-ну, рассказывай!

– Какое твое дело?!

– Так-так, скрытничаем! Интересненько! Явные признаки влюбленности!

– Дура ты, Катька…

– А жить будете все втроем? Типа, мусульманская семья, да? Типа, двоеженство?

– Не ревнуй, Катюха, в мусульманской семье и четыре жены иметь разрешается, так что и для тебя останется место, – вступила в разговор моя подруга.

Катька фыркнула.

– Меня ваш любимый Максик не интересует! За мной поприкольнее парни ухаживают! – парировала она.

– А чего ты возле его дома караулишь? – прищурившись и подбоченясь, как коварный экзаменатор, спросила Валя.

– А вы чего раскричались?

– А мы специально раскричались, чтоб тебя на чистую воду вывести. Давай, говорю, сходим к дому Макса, позовем его – и, спорим, Катька выскочит! Она же там все время ошивается! Скажи, Надь?

– Да, – сказала я. – А так вообще мы знаем, что они уже уехали.

Катька смутилась, покраснела, как зараженный вредителем смородиновый куст, и выдавила:

– Некогда мне с вами! Ну вас на фиг!

Развернулась и пошла. Потом остановилась и зачем-то прокричала нам:

– И кстати! Макс с Андреем не уехали! Они с отцом на рыбалку пошли. И с Сергеем Сергеичем с той улицы! А у него знаете какая машина-то? «Вольво», серебристая, последней модели! Сто тысяч долларов стоит!

Гордая этим знанием, Катька удалилась. А мне вдруг почему-то захотелось выкинуть бумажку с запчастями от селедки и сорвать объявление о срочной покупке.

– Ты что?! – удивилась Валька. – Это же такая здоровская задумка!

Разумеется, я тоже считала, что задумка здоровская, и уже представляла себе, как возмущенный и обескураженный Макс будет бегать и кричать: «Кто?! Кто повесил это дурацкое объявление!?» – или отбиваться от многочисленных желающих продать ему то, в чем он так остро нуждается… Но вот теперь почему-то представилась другая картинка.

– А вдруг он догадается, что это мы? Придет и скажет: «Зачем это вы про меня объявления вешаете, влюбились, что ли?» И потом еще всем разболтает…

– Ты что?! – Валька замахала руками. – Ни за что он не догадается! Да если и сумеет – скажем, что не мы, всего делов-то! Кто нас видел?

– Вдруг болтать начнут…

– Как начнут, так и закончат! – Валентину никогда не покидает присутствие духа. – Сколько можно тебя учить?! На все подколы насчет влюбленности следует отвечать: «А ты что, ревнуешь?» Действует безотказно!

Валя была права, но мое настроение так испортилось из-за Катьки, что прикол с объявлением казался уже совершенно неинтересным. Делать снова стало нечего, тем более, что Макс, видимо, должен вернуться не скоро, а Валю позвали ужинать. Я вернулась на свой участок и с горя согласилась почистить картошку. Через час после нашего расставания Валентина, уже успевшая поесть, снова прибежала ко мне. Судя по тому, что к этому времени очищены были всего три картофелины, про ужин сегодня мои предки могли забыть.

– Слушай! – без предисловий начала подруга, усевшись на ящик возле ведра с очистками. – У меня возникла гениальная идея.

– Насчет чего? – равнодушно отозвалась я.

– Насчет того, как проучить Катьку и здорово повеселиться! Сведем их с Максом!

– В смысле?

– Напишем любовные письма! Максиму от Катьки, а ей от него! И посмотрим, что будет! А? Мысль? Ну? Что?

Я улыбнулась.

Ух, Валька! Действительно мысль ведь!