– Шутишь? Да я даже разговаривать с ней боюсь – начинаю заикаться. Она никуда со мной не пойдёт. А если и пойдёт, тут же поймёт, что я дебил.

Матвей снова не удержался от смеха.

– Если будешь правильно себя вести, она ничего не поймёт, – ответил он. – Шутка. Ты не дебил. Ты просто не уверен в себе. Запомни: ты мужчина. Из вас двоих ты сильный и смелый. Женщина должна это чувствовать, иначе всё пропало.

Пашка вздохнул и посмотрел в окно, где ослепительные солнечные лучи растапливали снег, предвосхищая приход весны.

Матвей знал, что вряд ли чем-то ещё поможет Пашке. Говорить можно бесконечно, но он сам должен почувствовать, что такое стать мужчиной.

– Как её зовут? – спросил Матвей.

– Николь, – ответил Пашка, не взглянув на него.

– Тянет нас с тобой на девушек со странными именами, – усмехнулся Матвей. – И знаешь, что ещё? – вспомнил он и двинулся вбок, чтобы поймать взгляд Пашки. – Независимо от того, повлияла на тебя моя лекция о любви или нет, не забывай о предохранении. До тех пор, пока ты, после серьёзных разговоров со своей женой, не примешь взвешенного решения стать отцом. Это очень важно, – подчеркнул он, глядя Пашке прямо в глаза. – Я знаю, мы с тобой об этом уже говорили и не раз. И ты уже знаешь весь механизм, но что касается психологического аспекта… Девушки часто стесняются этого и полагаются на нас. Это не хорошо и не плохо – скорее естественно. Они доверяют нам. Поэтому тебе как мужчине, придётся думать за двоих. Понимаешь? Сейчас.

Матвей поднялся, чтобы удобнее было залезть пальцами в карман брюк.

– Вот, – он положил на стол перед Пашкой шуршащий глянцевый квадратик. – Просто носи с собой. На всякий случай. Как носовой платок.

– А ты всегда их с собой носишь? – спросил Пашка, посматривая на презерватив, но не трогая его.

– Практически. Иногда это спасает. Пойми меня правильно, я люблю твою сестру, но нам ещё рано становиться родителями. Она меня убьёт, если что-то случится, хотя сама тоже не больно-то думает о предохранении. В этом нет ничего пошлого или неприличного, – добавил он, заметя недоверие в глазах Пашки. – Это можно считать обычным средством гигиены. А вообще, если хочешь стать врачом, нужно привыкать говорить о таких вещах открыто. Секс одна из естественных сторон жизни человека. Если ещё не самая естественная. Но одна из самых прекрасных – уж точно.

Пашка посмотрел на Матвея, потом немного левее и вдруг вздрогнул и опустил голову чуть ли не к самому столу, словно солдат, прижимающийся к земле в ожидании обстрела.

– Я смотрю, с химии вы перешли на биологию!

Алика вошла в комнату беззвучно. Как же они забыли закрыть дверь?

– Подслушивать нехорошо, – сказал Матвей, поворачиваясь к ней.

– Я журналист, – ответила Алика. – Подслушивать – это мой хлеб. А у вас тут conversations adultes.4

Она подошла к столу, взяла двумя пальцами презерватив, пошуршала упаковкой.

– Можешь теперь передать это своему сыну, как семейную реликвию.

– Лик… – начал Пашка, но Матвей его перебил:

– Что ты такая противная?

Схватил Алику за руку, потянул и усадил к себе на колени.

Он был недоволен, что она вклинилась в разговор. Однако вряд ли Алика сделала это специально. Просто так, от скуки, она бы их не прервала. Скорее всего услышала, о чём они говорят – подслушивала ли или просто проходила мимо комнаты брата, – а когда Пашка её заметил, растерялась и, вместо того чтобы бежать, решила пойти в наступление. Она не хуже Матвея знала, как Пашке нужен отец. Или тот, кто сможет хоть в чём-то его заменить.

– Зачем пришла? – спросил Матвей.

– Я голодна. Лена с самого утра занялась конфитюром из вишни. Думаю, другой еды мы сегодня не дождёмся. Этот, – Алика кивнула на брата, – тоже думает совсем не об обеде.