Было ли так все задумано заранее или от дочери варяга Эгиля и смолянки Гордоксевы и впрямь лился свет, но она показалась Игорю яркой, лучистой, будто сотканной из блеска и огня. «Просто свет так падает на девку», – одернул он себя, однако продолжал во все глаза смотреть на идущую через обширный двор княжну.

Она была величавой и нарядной. Ее длинные распушенные волосы, спускаясь волнами из-под сверкающего очелья, обтекали небольшую фигурку, как расплавленное золото. Белое парчовое платье мерцало, красиво ниспадая до земли, на широких рукавах блестели нашитые золотые круги. И держалась Светорада столь горделиво, словно всеобщее внимание не смущало ее, а придавало уверенности. Никакого волнения, положенного девице на смотринах, никакой робости, одна величавая краса и светлая улыбка.

Миновав двор, она ускорила шаг, почти взбежав на ступени крыльца, к верхнему столу, и этот ее порыв будто взбодрил толпу, так что, когда она кинулась на грудь поднявшемуся из-за стола Эгилю, а потом весело оглянулась на гостей, те взорвались криками и здравницами, поднимая чаши, ликовали, словно появление княжны одарило их великой радостью.

Князь Эгиль, уже достаточно хмельной, гордящийся своей дочерью, громко воскликнул:

– Вот она! Вот она краса Смоленска, княжна Светорада! И это я ее породил!

Гордоксева пыталась было урезонить мужа, тянула за рукав, но Эгиль только смеялся, слушая крики собравшихся, целовал дочь, прижимал к себе. Тут и Олег поднял кубок за здоровье Светорады. Игорь же, наоборот, ощутил некую досаду, оттого что при появлении княжны о нем забыли. С чего это все, словно одурев, славят девку, не обращая внимания на прибывшего сватать ее жениха? Отчего все так носятся с ней, когда тут собрались князья и самые прославленные воины? Ни одной славнице такое возвеличивание не пристало, будь она хоть трижды княжьего рода.

Тут он заметил, что прильнувшая к отцу Светорада внимательно глядит на него. И улыбнулась безо всякого смущения. Ее глаза показались Игорю почти черными, в то время как сама она светилась и сверкала, будто золоченая драгоценность.

– Пляши, Светорада! – вдруг громко приказал Эгиль. – Пляши для отца своего и всего честного народа!

Игорь растерянно взглянул на Олега, ожидая, что тот остановит хмельного Эгиля, напомнит, что эта нарядная девушка уже предназначена Игорю и все они собрались, чтобы огласить обручение, а не для того чтобы его невеста тешила людей подобно скоморохам. Однако Олег сейчас, казалось, тоже был увлечен всеобщим ликованием и поднял кубок, требуя танца.

Княжна вернулась во двор, стала на свободном пространстве среди устремленных на нее взглядов, уперев руки в бока. Гости вокруг гомонили, однако, едва раздался перезвон гусельных струн – переливчато, неспешно, словно исполнители только выбирали плясовую, – шум стал стихать.

Княжна стояла, чуть поводя плечами в такт музыке. Ее темные брови изогнулись лукаво, она искоса бросила взгляд на гостей и вдруг по-лебединому взмахнула руками, так что широкие рукава разлетелись крыльями. И пошла, поплыла по кругу, разведя руки, приподняв кисти, звеня скользящими по руке браслетами.

Музыка зазвучала громче, веселее, к переливам струн теперь добавились мелодичные звуки поющего рожка, а княжна все плыла, ускоряя шаг вслед за нараставшей мелодией. Ее руки то взлетали над головой, то опадали, легче становился шаг, быстрее неожиданные повороты. А потом, подхватив длинный подол, Светорада стала отступать, перебирая быстрыми и ловкими ногами, выбивая каблучками дробь. Так плясали и девушки в весеннем танце, но во всех движениях княжны были такая грация, такая восхитительная легкость и красота, что гости не могли оторвать от нее глаз, прихлопывали, стучали кубками о столешницы, забыв о вине, а когда ритм ускорился, когда княжна закружилась, то взмахивая руками, то отступая, а потом вновь полетела, распушив золотое облако волос, двор взорвался криками. Они переросли в восторженный рев, когда девушка стремительно остановилась, ее подол обвился вокруг ног, а она рассмеялась, глядя вокруг, и стремительно бросилась на крыльцо, спрятав сияющее лицо на груди отца.