Они говорили о деле. Светорада пообещала, что пойдет к посаднику и сделает вид, что это не Усмар, а она ошиблась в подсчетах, возведя напраслину на честного управляющего. Разумеется, строгий Путята поругает ее за оплошность, однако доброе имя Усмара будет спасено. Сам же Усмар в уплату за ее услугу должен сделать вот что: когда зайдет разговор о том, кого назначать воеводой в новом городке на Итиле, пусть он замолвит словечко за ее Стрелка. Стрелок, как воин, себя уже показал. С людьми он умеет ладить и служит рьяно. Если Усмар обо всем этом напомнит Путяте и добавит еще, что в торговом деле, как он понял, Стрелок тоже разбирается, то посадник обязательно прислушается к слову своего главного советника Усмара. Ведь под рукой Путяты не так уж много толковых людей, чтобы он не оценил ее Стем… Тут она прикусила язык, поняв, что чуть не назвала мужа его настоящим именем. Однако Усмар ничего не заметил. Он стоял, о чем-то раздумывая, хмурил соболиные брови. Его лицо выглядело значительным и серьезным, почти красивым, как отметила Светорада. Она даже стала понимать страстную любовь гордячки Асгерд к этому видному, холеному мужчине с негромким вкрадчивым голосом. Внезапно Светорада оглянулась и заметила подле резных столбов крылечка жену Усмара и ее старшую сестру.

Медовая стала потихоньку пятиться от Усмара, но тиун сам удержал ее, пытаясь объяснить, в чем ей нужно указать на просчет, а в чем пусть и не настаивает, чтобы дело не выглядело подозрительно. Что ж, этот поднявшийся почти до боярского положения управляющий был умен, с ним можно было иметь дело. Вот только бы локоть ее он при этом так не сжимал. Светорада поспешила заверить тиуна, что сама заинтересована в их сделке, даже улыбнулась ему, как только она одна умела – открыто и приветливо, но вместе с тем лучезарно и обольстительно. У тиуна даже дух захватило от красоты этой юной женщины в засаленном переднике и грязных сапогах.

Наблюдая за ними, Асгерд просто извелась. От досады гордую варяжку даже стошнило. В ее положении это было не диво, однако раньше с ней ничего подобного не случалось. А тут еле успела отбежать за угол – так ее мучительно и сильно рвало.

Хвала доброму Бальдру, что рядом была Гуннхильд. Она придержала сестру, потом отвела ее в дом, раздела, уложила и велела принести ей теплого травяного отвара. После всего, что произошло, Гуннхильд более внимательно стала прислушиваться к жалобам сестры на Свету.

А вечером Гуннхильд сказала отцу, что хочет отправить жену Стрелка в помощь на лесопал. Аудун возразил ей, заявив, что не видит нужды отправлять на тяжелую работу столь благородную женщину, но Света неожиданно для всех ответила согласием. Пока Стемы не было в Ростове, ее тут ничего не удерживало, а то, что она сегодня пококетничала с Усмаром на глазах его беременной жены, теперь, когда гнев немного остыл, казалось ей непозволительной глупостью. Но не говорить же всем, о чем они условились с тиуном? А еще Светорада заметила, как смотрит на нее Гуннхильд. Согласившись на тяжелую работу среди лесожегов, она как бы наказала сама себя.

Немного в стороне от Ростова, где болотистые низины озера Неро сменяются возвышенностью у тихой речки, называемой Устье, лежали земли, которые род Аудуна стал очищать от леса под пашню. Дома, в Норейг, у ярла Аудуна тоже были пашни, но небольшие. Здесь же земли было много, но всю ее покрывали леса, а жившие в окрестностях Ростова меряне никогда не пахали, не сеяли, а промышляли рыболовством, охотой и бортничеством. Поэтому каждый человек, соглашавшийся сидеть под рукой варяжского ярла и возделывать землю, пользовался его покровительством и защитой. В основном это были переселенцы-славяне. Они тяжело отвоевывали землю у леса: сперва рубили деревья, потом палили пни, корчевали остатки, а под конец, когда унавоженная палом земля становилась пригодна, вспахивали ее сохой и бросали семя.