Минуту помедлив, Ник прыгнул на выступающий стеллаж и еле удержался, вовремя схватившись за его деревянный карниз. Оглядевшись, мальчик увидел ступеньки передвижной лестницы, с помощью которой добираются до самых верхних полок, и осторожно спустился.

Здесь не было факелов или свечей, как в монастырских помещениях наверху. Отовсюду струился мягкий золотистый свет. Подвальный смрад тоже куда-то исчез. Пахло чем-то вроде ладана или иного благовония, которое наполняло душу едва уловимым приятным волнением. Стены и пол покрывали деревянные плиты, и кругом – куда ни падал взгляд – книги в высоченных стеллажах с резными карнизами.

«Ух, ты!» – слетел вопль восторга с губ потрясённого отрока. Ник медленно передвигался вдоль гигантских деревянных сооружений с книгами и старался не топать: мало ли что! Мальчика подстёгивало разгоравшееся любопытство: откуда истекал этот красивый золотистый убаюкивающий свет? Выросший в монастырском полумраке юный послушник отродясь не видывал ничего, кроме факелов и свечей, да редких лучей солнца, – а тут! Волшебный свет зачаровывал мальчика, потому что на самом деле был волшебным, и какая-то часть души послушника интуитивно это знала.

Обойдя очередной стеллаж, Ник внезапно остановился как вкопанный. Прямо перед ним будто из-под земли возник человек, сидящий, согнувшись, за письменным столом и что-то быстро записывающий.

– Здравствуй, Магнус Горнвальд! – не поднимая головы, произнёс человек, продолжая свои записи. – Наконец ты явился. Я два столетия жду тебя здесь, – сказал он снова и, отложив перо, поднял голову.

Синие пронзительные, будто хрустальные, глаза незнакомца, казалось, просверлили дыру во лбу Ника. Было ощущение, что голову сканируют и выворачивают наизнанку всё её содержимое. Мальчик, внезапно представ перед этой страной личностью, ясно сознавал, что перед ним тот, кто знает всю его поднаготную; мало того, абсолютно всё о нём прежнем и будущем. Ник застыл, не пытаясь ничего вымолвить, потому что тот, кто спрашивал, уже давно знал все ответы, какие бы ни рождались в этот момент в голове ошеломлённого послушника. И вот что странно: человек за столом каким-то образом давал понять это без слов.

– Приди в себя, Магнус! Мы давно знакомы. Я Скрибиус. Вспомни: перед твоим уходом я обещал, что останусь здесь и дождусь тебя, чтобы помочь. Я сдержал слово. Ты, я вижу, тоже, раз пришёл. Свет напомнил тебе о твоём долге, не так ли? – спросил странный человек, энергично встал и вышел из-за стола.

Оказалось, он обладал неестественно высоким ростом. Смоляная грива его роскошных длинных волос волнами ниспадала до середины спины. Тонкие длинные пальцы с острыми отполированными ногтями, казалось, никогда не оставались в бездействии, перебирая жемчужные чётки. Два столетия, проведённые в монастырском подземелье, так и не смогли сплести уродливую паутину времени на его безмятежном челе. На вид Скрибиусу было не больше тридцати лет, и лишь глаза выдавали почтенный возраст души. Мало кому так удавалось сохраниться, ничуть не обветшав, за столь продолжительный срок пребывания на Земле, разве что двум-трём индийским йогам!

Глядя на этого странного своей проницательностью человека, Ник ничуть не удивился услышанному, но пребывая всё же в некотором замешательстве, поймал себя на мысли, что не удивляется и способности Скрибиуса видеть невидимое для всех (он, конечно же, имел в виду собственную невидимость, которую научился постоянно удерживать усилием воли). Внутреннее чутьё изо всех сил подсказывало мальчику, что он и хозяин библиотеки, действительно, чем-то крепко связаны. Но вот чем?