Учился на платном. За две тысячи долларов в год (1998).

Папа помогал институту с выставками. У него (у папы) было приватизированное (в двух шагах от метро) полуподвальное помещение на Пражской. Художественный салон «Андромеда».

И папа время от времени предоставлял эту «Андромеду» под юбилейные выставки Строгановского универа.

Все шло хорошо.

Декан был доволен.

А если доволен декан, то удовлетворена и вся Монументальна кафедра. Красотка секретарша.

Бухгалтерский отдел.

И усатая заведующая хозяйственной частью Нардыр Захармовна.

Словом, все шло себе хорошо, и шло бы так себе дальше, но однажды папа Славки купил себе новый телескоп.

Этот папа, хотя и носил малиновый пиджак и пальцы в карманах, хотя и ездил на лиловом Корвете с вороньими крыльями и без всякого калькулятора просчитывал ситуации на финансовых рынках, был в душе мечтатель.

Мечтал открыть на небе новую звезду. Купить ракету. И полететь на эту звезду на ракете.

Еще лучше с сыном.

Но сын оставался к папиной страсти безучастен. Сын был незаинтересованная в вопросе сторона, и вот папа купил себе где-то в Дублине новый телескоп, а сыну отдал свой старый, подсчитав, что заинтересованность в полете на звезду возникнет у сына к тому времени, как будут скоплены деньги на ракету, а звезда открыта.

Подаренный папой телескоп Славка, отодвинув подрамники, кое-как втиснул на балкон, и дуло телескопа уставилось мутной крестовиной на крестовину окна дома № 33 на соседней улице.

В перевернутой вверх ногами картинке отразилась сидящая вниз головой ворона, край железного подоконника и белая занавеска.

Славка поехал в институт.

Пока он спал на лекции по истории искусств и пересдавал «Технологию», пока сидел в буфете и ел свою булочку, запивая ее компотом, пока то да се, окно дома на соседней улице (в которое уставился телескоп) распахнулось и перевернутая вниз клювом ворона с недовольным «карррр» переместилась на качельную перекладину. Глаз телескопа не отрываясь таращился в крестовину, и вот рама распахнулась, и в ней отразилась женщина, красивей которой еще никогда не бывало на свете. Правда, женщина тоже была вверх ногами, то есть вниз головой. Но это не мешало ей оставаться прекрасной.

У нее были черные волосы. Белое лицо. Вишневые губы. И синие глаза.

Такие огромные, как фарфоровые блюдца.

Это шутка, конечно, насчет блюдец, но вовсе не шутка, когда женщина, приближенная волшебством телескопа к окну незадачливого первокурсника, похожа на звезду.

Еще хуже, конечно, когда она и есть эта самая звезда.

Как звали эту женщину и была ли она звездой на самом деле, той самой, быть может, звездой, которую хотел открыть на небе (и так и не открыл) Славкин папа, мы не знаем и никогда не узнаем.

Но в тот сиреневый весенний вечер, накануне майских, когда из распахнутых форточек так вкусно пахнет жареной картошкой, а небо, распахнув бархатные крылья, открывает для влюбленных и кошек млечные пути и звездные туманности…

В тот вечер, когда в космических мириадах сияют (как звезды) звезды…

В тот вечер, когда кажется, что стоит лишь оттолкнуться от тротуара кроссовкой и полететь… В тот вечер, когда расплавленная лава заката стекает за крыши гаражных товариществ…

А на доминошных столиках играет радио.

Славка вернулся из института и, пока мама еще не позвала его ужинать, полез на балкон за подрамником.

И случайно заглянул в телескоп.

Случайно заглянул в телескоп, как в лунный глаз. И в этой луне увидел ее.

Вверх ногами.

Или может быть, просто мир сам был вверх ногами, до той секунды, пока Славка Выборнов случайно не заглянул в телескоп?

Это неизвестно.