Не сказать, что детство Яна было голодным и страшным. Девяностые, катком проехавшие по многим людям, Соколовских почти не затронули. Возможно дело было в том, что дед Яна, Валерий Павлович Соколовский, получал хорошую пенсию за прежние военные заслуги. Или же бабушка, Анна Ивановна, умело управлялась бюджетом семьи, несмотря на маленького внука. Так или иначе, но детство Яна было если не сытым, то вполне благополучным. Лишь одна трагедия посетила семью перед сложными девяностыми. Тогда, зимой восемьдесят девятого, родители маленького Яна попали в аварию, и огромная фура с уставшим водителем попросту снесла легкий жигуленок с дороги, оборвав сразу две жизни.

Родителей Ян не помнил. Иногда мелькнет что-то в мыслях. Что-то теплое и ласковое, как мамина рука. Или же в ушах зазвучит голос отца. Голос далекий и еле слышимый. Только фотография на столе в спальне Яна напоминала о том, что у него когда-то были родители.

Такие фотографии были у многих. Выполненные в технике сепии, с нарочито серьезными и шаблонными позами людей, но Ян любил перед сном разглядывать фотографию. Вглядывался в мамину улыбку, смотрел в серьезные глаза отца, а потом, вздохнув, засыпал.

От мамы ему достались глаза. Голубые, как рассветное небо. И нос. Прямой, с широкими, не уродующими лицо ноздрями. От отца же наоборот достались волевой подбородок и уши. Торчащие и большие. Бабушка иногда в шутку называла внука фенеком. В честь лисицы, чьей особенностью тоже были большие уши.

Заслуженная учительница дворянских кровей, Анна Ивановна, сразу же взяла осиротевшего внука под свое крыло. В пять лет Ян научился читать, а к шести годам перечитал почти всю библиотеку деда, отдавая предпочтения книгам по истории. Пусть он тогда и не понимал многого, но все же интерес к истории из маленькой искорки разгорелся до настоящей любви. В шесть лет бабушка отдала Яна в художественную школу и всячески поощряла тягу внука к искусству, а тот с радостью впитывал все новое и однажды поверг в шок бабушкиных подруг, которые собирались в доме Соколовских по выходным.

Маленький Ян, похожий на румяного барина, важно и обстоятельно выдал длинную лекцию о том, почему Мазаччо лучше, чем Тициан, после чего с чистой совестью отправился в свою комнату читать любимые им на тот момент бирманские легенды. Женщин покорил этот серьезный, маленький мужчина и Яна частенько зазывали на посиделки, где он с жаром спорил о прекрасном, не замечая бабушкиной гордой улыбки.

В семь лет началась школа, с которой у Яна проблем тоже не возникло. Поначалу. Если гуманитарные науки давались ему легко и всегда вызывали интерес, то с точными у Яна возникли сложности. Научившись простейшим арифметическим действиям, он решил, что этого хватит и вовсю окунулся в любимую им историю. Не помогал даже грозный голос деда, которого Ян уважал не только за былые заслуги, но и за обширные знания в мировой истории. На все претензии Ян отвечал одинаково: «Я буду изучать историю в будущем. Математика мне не нужна».

Однако разбираться с логарифмическими уравнениями и теоремами все равно пришлось. Ян терпеливо зубрил учебник только ради того, чтобы от него наконец-то отцепились и позволили вновь вернуться к книгам. Книги, а особенно книги по истории, стали его страстью. Однажды маленький Ян во втором классе выдал классному руководителю цитату Антисфена. На утверждение учителя, что математика – это необходимая наука, Ян ответил, что самая необходимая наука – это наука забывать ненужное, что он, собственно, и делает с математикой. За что ожидаемо получил двойку в дневник и головомойку от деда дома. Война с математикой не закончилась, но в первом классе у Яна появилось еще одно увлечение. И связанно оно было снова с книгами.