Когда я проснулась, было уже позднее утро. В домике никого не было. Голова почти не болела, я тихонько встала. Решила пойти умыться и посмотреть где народ.

Перекинув полотенце через плечо и сунув в карман зубную пасту и щетку, я медленно вышла на улицу. Но вместо девчонок увидела Сережку с Юркой, сидящих на скамейке возле нашей двери. Увидев меня, они вскочили:

– Ты прости нас. Мы не хотели, чтобы ты заболела…Мы не думали, что так получится.

Я махнула рукой, потому что говорить у меня еще не очень получалось.

– А, ерунда.

И поплелась к умывальникам мимо столовой. На дверях столовой висело поздравление. Я подошла ближе посмотреть.

На половинке ватманского листа зеленым фломастером были написаны мои стихи.

Лишь только солнышко взойдет

Над куполом Чимгана,

А тетя Шура уж спешит

На кухню утром рано.

Она для взрослых и ребят

Готовит завтрак вкусный

И все ее благодарят,

Наперебой ей горят:

«Да, повар Вы искусный»

Желаем тете Шуре мы

Жить много-много лет,

Чтоб жизнь счастливая была

Без горестей и бед.

По краям были довольно красиво акварельными красками нарисованы красные розы, но стебли их были почему-то изображены простым карандашом.

– Натуся, ты чего встала?,– это мама вышла из столовой и увидела меня.– Я тебе завтрак несу, иди ложись.

– Лен, а почему стебли такие странные? – спросила я у подошедших следом девчонок.

– Потому что Юрка не дорисовал до конца, а пошел гулять с раскрашенной девицей, – с возмущением сказала Ленка.

– Но он же попросил разбудить его утром, чтобы дорисовать, – вступилась Ирка.

– И как я бы я его будила? Зашла в домик, где мальчишки спят?

– Ну постучала бы в дверь или в окно.

– Ничего, и так получилось красиво, – сказала мама.– Натик, иди ложись, нечего тут разгуливать.

– Сейчас, дайте хоть умыться.

Я побрела к умывальнику, думая о том, как жалко болеть и лежать в домике в такое солнечное и красивое утро. Мы собирались сегодня за ежевикой, возле реки ее целые заросли. Сквозь колючие лисья просвечивают черные спелые ягоды. Но мама, конечно, ни за что мне не разрешит участвовать в таком мероприятии.

Глава 4

– Девчонки, плывите сюда! Здесь мелко!, – кричит Ирка, и машет руками. Ленка и маленькая Настя плывут к ней наперегонки. Я наблюдаю за ними через видоискатель кинокамеры, ловлю подходящие моменты для съемки.

Рустам с Сашей в стороне ныряют с обрыва. А вокруг плещутся воды Чарвака – Чарвакского водохранилища. Когда-то здесь была долина, текла небольшая речка, росли сады, жили люди. Потом, когда построили Чарвакскую ГЭС, вся она попала в зону затопления. Недалеко от того места, где я сижу, асфальтированная дорога, попетляв по берегу, уходит под воду. Когда мне было лет пять, по этой дороге мы с родителями ездили по мосту на другой берег – вон и фермы бывшего моста из воды торчат. Я захожу в воду по этой заброшенной дороге и стараюсь плавать около нее. Отклоняться в стороны мне как-то неприятно – кто знает, что там может встретиться. Наверно, только остатки затопленных деревьев. Но воображение рисует всякие неприятные картины, и я стараюсь не заходить глубоко. Совсем не лезть в воду – выше моих сил, день очень жаркий. Не спасает даже прохладный ветерок с гор.

Кинокамера вдруг замолкает, и я начинаю искать причину: батарейка села или пленку внутри зажевало и получился «салат»? Достаю батарейку и пытаюсь лизнуть между клеммами. Тут же ко мне подскакивает Сережка:

– Что случилось? Помощь нужна?

Батарейка щиплет язык. Мы лижем батарейку по очереди и приходим к выводу, что дело не в ней.

– Придется открыть камеру дома в темноте, вытащить пленку и аккуратно смотать, – говорю.