Отвернулась, оглядела убранство кухни. Нашла чайник и плиту, заметила гору грязной посуды в раковине.

Подошла в мрачной решимости напиться. Собралась уже подставить чайник под струю воды из крана, как хозяин дома подошел. Вырвал чайник из рук. Отошел к окну, нагнулся там. Налил в чайник воду из стоящей там бутыли.

Вернулся, включил чайник. Следом на огромный стол выставил кружку, пачку чая в пакетиках и картонную коробку рафинада. Все делал молча. Алена была этому даже рада. Ну не располагал он к общению. Никак.

Пока возился, она стояла в том же месте, у раковины полной использованной посуды. За спиной плита.

Чайник загудел закипая. Сейчас она нальет себе чаю и уйдет в комнату. Может, и уснет…

И тут в кухню зашел Антон.

– Я тоже хочу чаю…

Вместо тепла – зелень стекла, вместо огня – дым.

Из сетки календаря выхвачен день…

Группа Кино «Перемен»

Стас

Понял, что не хочет спать, как только отдал короткую команду Антону:

– Спать ложись.

Сын мигом убежал к себе, побросав на пол шапку, куртку…

Команду отдал, как собаке…

Стас сильно злился, но сегодня уже поздно отношения выяснять. Да и посторонний в доме. Посторонняя, если быть точным. Какое-то странное томление в душе эта посторонняя у Стаса вызывала.

Все теперь завтра: почему потерялся, как так вышло, что потерян телефон и как вышло, что эта посторонняя обратила на тебя, сына, внимание?

Побывав в душе, вернулся на пустую кухню. Уселся в кресло, закурил. Путных мыслей, да и вообще чего-то связанного, в голове не наблюдалось. Раздумывая, а не выпить ли еще, неспешно докурил, затушил окурок и сразу же прикурил новую сигарету. Выпуская дым в темноту, прикрыл глаза, откинувшись на спинку кресла, вытянул расслабленно ноги.

Какая-то она борзая, про таких говорят еще: безбашенная девка. Это точно! Точно про нее… Смотрела как! Вот уверен, не пропала бы. И зачем он ее к себе привез? Надо было, как просила, высадить на дороге, может, даже припарковаться недалече и посмотреть, как она попробует голосовать – в короткой куртке, в сапогах на каблуках. Ага! В одиннадцать ночи.

Сапоги у нее добротные и ноги в сапогах, тоже ничего. Он разглядел в полумраке коридора.

Стас затянулся сигаретой. Перед глазами ярко встало, как девчонка разувалась в его прихожей, как нагнулась, повернувшись к нему спиной. Живо представил, какая ладная попа у нее под теплой юбкой. Тут же почувствовал, как в штанах зашевелился не в меру активный крепенький дружок. Уже надулся, теперь пытается поднять свою головку.

«Ты бы так шевелился в мотеле, братец! – про себя Стас рассуждал. – Эту малолетку мы трахать в собственном доме не станем, и не мечтай!»

Сколько ей лет? Борзыми у нас становятся рано, лет в четырнадцать-пятнадцать. Тогда же большинство и с девственностью расстается. Сколько этой лет, интересно?

Провел рукой по проявившемуся характерному бугру на джинсах. Со вздохом вздернул подбородок к потолку. Остается лишь помечтать, никак иначе…

«Узко тебе? На волю хочешь? Обойдешься! Сейчас докурим и спать пойдем…»

Раздумывал вяло о том, как он легко приходит в возбуждение от мыслей о девчонке. Потом, видимо, на какое-то короткое время отключился и заснул с непотушенной сигаретой в пальцах, что чревато…

Не услышал, как она вошла. Вспыхнул ярко свет, резануло больно по раздраженным никотином глазам. Стас поморщился. В дверном проеме замерла девчонка, босая, жаль одетая совсем. Только сапог и куртки зимней не хватает.

– Привет! Что смотришь? – усмехнулся, разглядывая ее.

– Я пришла за чаем.

Стас рассматривал ее. Вроде и не испугалась, но точно растерялась. Не ожидала встретить его тут? Да и он не ожидал ее увидеть. Думал, завалилась спать давно…