Слуга видел, что его юному господину немного одиноко, он очень хотел сесть с ним и поиграть, но боялся, что Лира Михайловна не поощрит его затею, напротив сделает ему выговор. Всё же он нанимался слугой и обязан был вести себя как слуга.

Подумав, что мальчик, набегавшись, захочет пить, Марс заглянул в дом и попросил одного слугу принести лимонад. Вернувшись к Андрею, мужчина увидел, что он лежит на траве и спит. Марс подошёл к нему и аккуратно поднял с земли. Его господин даже не открыл глаз – так сильно устал. Безвольные, кукольные руки и ноги качались, пока Марс нёс его к плетёной тахте, стоящей неподалёку.

Уложив Андрея, Марс сел рядом. Хотя изначально слуга думал о чём-то неважном, постороннем, наблюдая за потрясающим садом, но в итоге и мысли, и взгляд его обратились на молодого господина. Он наслаждался даже во сне светом солнца, казалось, что его золотые прямые волосы, растрепавшиеся по маленькой подушечке, напитывались светилом. Худое тело с фарфоровой кожей действительно было точно кукольное. Он и одет был, как дорогая кукла от хорошего мастера: чуть старомодно. Странно, но хотя мальчик и выглядел ухоженно, дорого, аристократично Марсу стало снова грустно при его виде.

За спиной хлопнула дверь, и послышались крики Лиры Михайловны:

– Скорее! Скорее заносите! Скорее заносите его в дом!

Марс вскочил и поспешил навстречу певице, боясь, что шум разбудит господина.

– Простите мою дерзость, но вы разбудите молодого господина. – Быстро сказал он шёпотом, отставляя ногу и наклоняя голову.

– Уносите его в дом, ему нельзя потемнеть!

Голос Лиры Михайловны был преисполнен паникой.

– Но почему, госпожа? Господин выглядит очень болезненно, бледно, ему необходимы воздух и солнце.

– Ты не понимаешь! Для него уже пишут роль, а для неё у Андрея должна быть хрупкая фарфоровая кожа. Немедленно занеси его в дом и разбуди, скоро обед!

Марс, понимая, что он не имеет шанса на то, чтобы переубедить леди, взял на руки молодого господина. Подойдя вместе с ним к его наставнице, Марс остановился и сказал:

– Прошу вновь простить мне дерзость. Но детям нужен свет, свет в душе и свет в жизни. Он одинок, а одинокий ребёнок не может развиваться. Ему стоит найти друга. Я весьма мало знаю об искусстве, но я бы не смог петь, если бы был несчастен. Точнее не захотел бы.

Марс занёс господина в тихий дом, оставив за спиной задумавшуюся Лиру Михайловну.

За обедом только что разбуженный Андрей был оживлён и ел с аппетитом, которого утром слуга не отметил. Небольшая прогулка положительно повлияла на мальчика. Пару раз он даже пытался спросить что-то у наставницы, которую, похоже, побаивался, но, не встретив заинтересованности, умолк. Голова мальчика всё время, пока он ел, обращалась к Марсу и окну, очень узкому, но сад всё же виден был.

Марс сам почувствовал себя живее, когда на него посмотрели сияющие, успевшие впитать в себя немного небесной лазури глаза. Хотя студент получил выговор от Лиры Михайловны, но сейчас понял, что никогда ещё в жизни не делал поступка лучше, чем этот. Он решил придумать новый способ осчастливить этого ребёнка.

После обеда у Андрея было ещё несколько теоретических занятий, урок игры на рояле, а потом фехтование в огромном пустом зале. Молодому господину стремились дать воистину королевское образование. На всех этих уроках Марс был его тенью. Он отметил, что хотя усидчивости у мальчика не хватало, но способности были ко многому. Он очень логично рассуждал для своих лет, его пальцы, компенсируя временную короткость, резво бегали по клавишам, тело становилось натянутой струной, когда он выкидывал вперёд рапиру. Но всё это отнимало много сил.