– Что-то давно сын не приезжал, – думает женщина. – И внучку давно не видела. Соскучилась очень. Сколько же они не приезжали? Так с юбилея моего и не были. Три года, значит. Внучка большая уже, наверное. Конечно, можно позвонить в любое время, но телефон – это не то. Обнять внучку хочется. Может, приедут этим летом? Надо вечером позвонить, как они с работы придут. Узнать, приедут ли погостить этим летом. Ой, какой дождь ливанул.

В дверь постучали.

– Бабуля, ты дома? – послышался с улицы детский голос.

Вера Сергеевна вздрогнула.

– Батюшки, – ставит она блюдо с крупой на стол, – кто это может быть? Больно уж голос на внучку мою похож. Неужто приехали?

– Бабуля, – вновь послышался детский голос.

– Бегу, внученька, бегу, – спешно поднимается женщина со стула. – Сейчас открою.

Вера Сергеевна широко распахнула дверь. На крылечке стояла её внучка Катенька в лёгком летнем платьице, ещё не успевшем промокнуть от только что начавшегося дождя. Девочка звонко рассмеялась, бросив под ноги резиновый мячик, и кинулась в объятия бабушки.

– Бабуля, – звонко смеётся девочка, – а я в гости к тебе… Только ненадолго.

– Внученька, – целует бабушка девочку, – Катенька. Как же я рада, что вы приехали. Ой, Господи. Вот радость-то. А я только что о вас вспоминала. Думаю, приедут не приедут? А папка-то где?

– Папа на работе, – крепко обняла шею бабушки внучка.

– Так ты с мамой приехала? – вносит бабушка Катю в избу, не закрыв дверь. – А мама-то где?

– Да нет, бабуля, – целует в щеку девочка бабушку, – я сама. Я ненадолго. Я только повидаться.

– Ну да, – не верит женщина внучке, – конечно сама. Ой, промокла вся. Сейчас я тебя переодену, а то заболеешь ненароком.

Вера Сергеевна посадила внучку на диван и пошла к двери встречать Светлану, маму девочки. Женщина вышла на крыльцо под проливной дождь и, быстро глянув по сторонам, вернулась в дом, прикрыв за собой дверь.

– Ох и льёт, – отряхивается женщина, – давно такого дождя не было. Куда Светлана-то делась?

Бабушка присела рядом с внучкой

– Мама в магазин, что ли, зашла? – вытирает женщина лицо от дождя. – Так у меня хлеб есть, и молоко тоже.

– Да нет, бабушка, – смеётся внучка, – я же говорю, что сама. Соскучилась я по тебе. А мама дома.

– Как ты выросла, Катенька, – поднимается Вера Сергеевна и подходит к окну, конечно же, не веря внучке. – В этом году в школу? Где же мамка-то твоя? Переодеть тебя надо.

– Да, бабуля, – смеётся внучка, – в этом году в школу пойду. Да нет там мамы, бабуля. Говорю же, дома она осталась.

– Разыгрываете, наверное, старуху, – улыбнулась женщина. – Спряталась, что ли, мамка? Ну вот чего мокнет под дождем?

– Ой, бабуля, – подходит девочка к бабушке и берет ее за руку, – ну как же тебе объяснить? Почему ты не веришь?

– Да верю я, внученька, – смотрит в окно бабушка, выискивая сквозь дождь маму девочки. – Конечно, я верю, что ты одна приехала. Села в поезд и приехала. Семьсот километров – это теперь не расстояние.

– Не садилась я в поезд, – вернулась на диван девочка.

– Катенька, – засеменила женщина к двери, – ты пока платьице снимай, а я мамку твою приведу. Нашла время баловаться в такой дождь. Не хватало только, чтобы заболели здесь обе.

– Ох, бабушка, бабушка, – надула губки внучка. – Платье высохло, а мне уже пора.

Вера Сергеевна стояла возле калитки, прикрыв целлофановым пакетом голову и разглядывая сырую деревенскую дорогу.

– Да куда Светлана-то делась? А может, правда внучка сама приехала? Да нет, самой ей не добраться. На автобусе пять часов до Нижнего: с площади Лядова до Московского вокзала добраться надо, и на поезде пять часов. Да и не дадут ей билет. Кто ребенку билет-то продаст? Да ну, глупости. Нашла, о чем думать. Нашла, чем голову забивать. Мамка уже поди в доме, а я здесь мокну.