Маленькие дети, закутанные в дубленки не с их плеча и подвязанные белыми пушистыми шалями, были похожи на рыночных старушек. Они бегали тут же, рядом, падали в сугробы, смеялись и кувыркались в снегу.

В этот год выпало очень много снега. Для этих мест не совсем были привычны снегопады. Люди не успевали отбрасывать снег от своих магазинов, и огромные снежные горы лежали на обочинах. Детям было радостно скатываться с этих залежей детского веселья. Они, раскрасневшиеся и счастливые, перекатывались то с одной горы снега, то с другой.

Катя успевала на них прикрикнуть, затем поворачивалась к покупателям, которые копошились в ее новом товаре, и опять начинала его укладывать. Не забывая счищать снег.

Конечно, перебороть свой стыд нужно было. Но откуда взять силы, когда привычный уклад жизни вдруг резко меняется. И ты уже не понимаешь, что происходит с тобой. Ты тоже себя не узнаешь. Как в одночасье поменял профессию и занимаешься тем, чем никогда раньше не занимался. И понимаешь, что самые счастливые годы были – годы учебы. Тебя готовили к будущей профессии. И ты, дипломированный специалист, идешь в школу, тебя пять лет готовили стать хорошим педагогом. И все разжевывали, предоставляли лингвистические кабинеты, ты зубрил английские идиомы и понимал, что английский язык учится не головой, а другим местом, которое нужно было прижать к стулу. Много нужно было знать наизусть, и Катя добросовестно грызла этот гранит науки. Все время, сколько себя помнила, она работала. Катя ведь почти не сидела в декретном отпуске. Она была востребованным специалистом. Ее уважали дети и родители. А с Полиной сидел ее муж. Ему нравилось быть дома. Он искал работу своей мечты. Это когда ничего не нужно делать, а за это получать большие деньги. Вот и теперь он остался в Ленинакане после землетрясения и не очень торопился воссоединиться с семьей. Да и никаких вестей от него не было. Катя очень боялась, что он погиб в том страшном землетрясении. Он же такой отважный. Он мог броситься кого-нибудь спасать из знакомых и, может, уже лежит где-нибудь погребенный заживо. Катя рисовала картинки одну страшнее другой. За этими сумбурными мыслями пролетело время.

В этот день Катя ничего не продала. Она в отчаянии упала на кровать и зарыдала. Она ругала себя, что такая оказалась трусиха. Троих детей не побоялась рожать, а стоять за прилавком страшно ей стало. Что она за человек! А ведь никогда не была трусихой. Везде в передовиках! Кому помочь – неслась первая. Если драка, то никогда не пройдет мимо, остановится, полезет в самую гущу разнимать. Получит под глаз, но зато слабого защитит. Если пьяный сосед жену бьет, она закроет женщину собой, смело встанет между ними и на себя весь гнев примет. Ну почему же здесь спасовала?!

«Завтра же пойду, стану с гордо поднятой головой и ни одного покупателя не пропущу!» – твердо заявила Катя сама себе, всхлипнула и закрыла глаза.

– Покупайте! Недорого! – кричала Катя на весь рынок очень громко.

Перепуганные коллеги косились на нее и старались кричать еще громче.

– Мои хорошие, кто забыл купить носочки хлопчатобумажные, две пары по цене одной! Налетайте! – придумывала на ходу рекламный сленг Катя.

Она так вошла во вкус, что к вечеру у нее ничего не осталось. Счастливая и довольная собой, Катя снова поехала на оптовый рынок, но теперь уже в три часа ночи. Благо сегодня у Леры выходной и она согласилась посидеть с детьми. Катя оставила немного денег на еду и поехала за новым товаром. С трудом притащила две огромных коробки в магазин, где арендовала угол для своего товара, и, засыпая на ходу, разложила товар на раскладушке на улице. Она в этот день выпила не одну огромную кружку кофе и торговала так, будто приехала из санатория, отдохнувшая и посвежевшая.