Первая неделя тянулась как целая вечность. Я изрядно уставал от необходимости прятать свои чувства, от постоянных болей. Я понимал, что эта ситуация не может продолжаться долго. Но страх открыться и получить поддержку стоило большего, чем мое здоровье, что меня будут осуждать и не примут таким.

Дни превращались в недели, а я продолжал прятаться от близких, но при этом чувствовал, как одиночество начинает меня поглощать хотя моя жена всегда рядом она каждый раз спрашивала все ли хорошо? Я всегда отвечал «Да, конечно», хотя понимал, что уже больше нет сил играть эту роль и держать маску. Каждый миг, проведённый в уединении, лишал меня сил, и однажды я задал себе вопрос: «Долго ли я могу ещё притворяться?» Этот внутренний конфликт со временем приведёт к более глубоким размышлениям о том, насколько важна поддержка людей, которые любят нас, и как страдания можно разделить с теми, кто нам близок. И пусть считается, что мужчины должны и даже обязаны все и всегда держать в себе, я вам открою тайну – мы не кому и не чего не должны, а уж тем более не обязаны, мы все люди и эмоции

– это нормально.

Прошло несколько кошмарных недель, а может даже месяцев, полных страха и неопределенности. я прятал свои переживания, погружаясь в сценарии сознания – как бы я мог дальше выполнять повседневные обязанности, оставаясь при этом неуязвимым. Однако, подобно затмению, тень болезни начинала затмевать каждое мое движение и каждую мысль, и невидимые цепи не давали мне возможности свободно дышать. Отказ от правды обрастало проблемами, и я чувствовал, что этот путь ведёт меня к краю пропасти и я стою на обрыве, из которого меня может вырвать именно жена и больше не кто, она меня часто ловила на краю этой пропасти.

Однажды, за ужином, когда Виталина жизнерадостно обсуждала предстоящий отпуск, я почувствовал резкую боль внутри. Зрачки расширились. Эта боль была не физической – она проникала в душу. Первая мысль, которая споткнулась о мое сознание, была ясная: «Неужели я действительно хочу оставить своих близких с этой печалью и этой непонятной болью?». Это же моя жена и стоит заметить это моя первая настоящая любовь.

Размышления всё больше подводили меня к осознанию того, что я не единственный, кто страдает. Каждый день, когда я смотрел в глаза жены, я осознавал, что её мимолетная улыбка скрывает глубокую тревогу, в которой витают представления о том, что происходит с моим здоровьем. В этот момент я почувствовал, как внутренний голос протестует против молчания. С каждой минутой я всё отчётливее осознавал, что пора действовать и принимать решение и уже наконец сказать своей жене, что я чувствую и какие боли меня мучают.

Я знал, что это не просто решение – это был шаг к переменам, которые изменят мое отношение к жизни и, возможно, спасут мою судьбу. Я не искал сострадания, но искал свободу от страха. После нескольких мучительных ночей, полных слез и борьбы с собственными мыслями, я решил – пора делиться этим бременем с окружающими, чтобы научиться настоящей поддержке, и я понял, что первой это будет именно Виталина, моя жена, только ей я мог открыть свою душу.

В ту ночь, когда прозвучал мой внутренний крик, я собрался с мыслями. Я взглянул на жену, и в её глазах увидел множество вопросов. Спустя несколько часов безмолвия, в тот самый момент, когда нежно касался её руки, Я произнёс: «Мне нужно с тобой поговорить…»

Сначала слова давались мне с трудом, заботливо пробираясь сквозь страхи и опасения о том, что моя жена может подумать, что я не справился. Но как только я начал говорить, мой голос стал сильнее. Я рассказал о своих болей и своих страхах и том, как долго носил это бремя в себе. Я видел, как ее лицо бледнеет, её глаза наполняются слёзной бездной, но она лишь молчалива склоняла голову, внимая моим словам.