Ладно, что делать-то с этим порядком вещей? Самое простое, конечно, переспросить. Вряд ли он обидится – такое враз не упомнишь. Такое… длинное… с двумя ударениями… Кени… Кени… ран… рен…

Твёрдо Дар уверился в одном – это имя слишком длинное, чтобы произносить его всякий раз, когда захочешь поговорить со спутником. Значит, в любом случае стоит укоротить. Главное, сделать вид, что всё так и должно быть.

– Доброе утро, Кенир! Ну, как тебе гостиница?

Кени-Арнен даже не сразу понял, что обращаются к нему. В Хорсене имена не сокращают. Не имея к этому привычки, Кени-Арнен долго однажды ломал голову, пытаясь как-то переиначить своё, да так и не выдумал ничего, что бы ему понравилось. А с улыбающихся губ Дара короткое и звонкое «Кенир» спрыгнуло, как мячик. И почему-то сразу пришлось по душе. Странно, правда?

– Отличная гостиница. Я спал, как младенец.

– Я ж говорил. Один мой знакомый специально приезжает сюда каждую весну, когда яблони цветут. Знаешь, зачем? Стихи сочинять!

– И что, стоящие стихи получаются?

– Не очень. Но, вероятно, в другом месте получались бы ещё хуже!

Оба рассмеялись. Хорошо начинается день, подумал Кенир. Может быть, и путешествие в компании с этим парнем не окажется таким уж тягостным?

Когда они вывели во двор осёдланных лошадей, выяснилось, что накануне Дар не сильно преувеличивал, говоря об их схожести. Двоих вороных хорсенцев-полукровок не трудно было различить, пока они стояли рядом, но издали их так же легко было спутать. Одинаково густые гривы, одинаково гордый изгиб шеи, даже белоснежные звёздочки под чёлками – и те точь-в-точь.

– Мне его торговец лошадьми подарил, – сказал Дар, когда они уже ехали по улице. – За сынишку своего малолетнего. Тот от родителя сбежал и отправился себе разгуливать. Чуть в самую болотистую глушь не забрёл, дело на Юге было. А я его нашёл. Вот меня папаша и отблагодарил. Предлагал племенного скакуна, да я отказался.

– Потому что тебе в горы ездить приходится?

– Конечно. Рождённый для равнин, пусть там и скачет, а мы с Искристым всюду пройдём и на любые горы вскарабкаемся. Правда, коняшка? – Дар чуть наклонился в седле и потрепал жеребца по шее, тот весело фыркнул в ответ.

Покинув Сейдан, путники оправились на север, туда, где на многие вёрсты раскинулся дремучий и таинственный Северный лес.

Собственно, о том, что он дремучий и таинственный Кенир узнал уже от проводника, на карте лес был просто большим.

– Там совсем люди не живут?

– Почему не живут, есть там деревни. Но и таких мест, куда лучше не соваться, тоже много. Тамошние-то их наперечёт знают, а пришлым опасно далеко заходить в одиночку.

– И чего в них такого опасного? – недоверчиво поинтересовался Кенир. Он, разумеется, слышал про всякого рода «плохие» места, но редко относился к слухам серьёзно. Кому-то что-то примерещилось, а теперь и поляну «колдовскую» десятой дорогой обходи, и воду из «прóклятого» колодца не пей! Ерунда.

– Во-первых, в лесу заблудиться легко. Особенно, если там не живёшь. К тому же в лесу дикие звери водятся. Много разных зверей. Медведи, волки… Приятная встреча для горожанина, правда?

Кенир попытался представить себя до мозга костей городским жителем. Да уж, поздороваться с мишкой ему, мягко говоря, не захотелось бы.

– Но тебя как путешественника, – Дар сделал едва заметное ударение на этом слове, – дикими медведями вряд ли напугаешь, поэтому для тебя есть «во-вторых». Так вот, во-вторых, кое-где там заблудиться особенно легко. И выбраться особенно трудно. Можно вообще не вернуться. Заманит тропинка, уведёт, и не заметишь, как окажешься…