После смерти Сталина официальное положение Шостаковича еще более упрочилось. В 1954 году ему присвоили звание народного артиста СССР. Через шесть лет его приняли в КПСС. Его поступок шокировал тогда многих интеллигентов. Вот как выразилась по этому поводу композитор С. Губайдулина:

«Когда мы узнали об этом, нашему разочарованию не было предела. Мы не могли понять, почему в то время, когда политическая ситуация стала менее скованной, когда, казалось, человеку стало возможно сохранить свою честность, целостность, Шостакович пал жертвой официальной лести. Что побудило его к этому? Я поняла потом, что человек может снести и голод, и политические гонения, но он не способен устоять перед искушениями пряником. Я поняла, что то, чего он натерпелся в своей жизни, было невыносимо жестоким. Он вышел с честью из наиболее важных испытаний, но, когда он позволил себе расслабиться, он поддался слабости. Но я принимаю его таким, каким он был, в нем – воплощение трагедии и террора нашей эпохи».

Биограф композитора И. Гликман позднее описал события, которые привели Шостаковича к вступлению в КПСС, следующим образом. По его словам, композитор вызвал его к себе домой и, буквально рыдая, заявил: «Они давно преследуют меня, они гоняются за мной…» Когда Гликман попросил его успокоиться и рассказать все подробно, Шостакович сказал, что по указанию Н. Хрущева его решили сделать председателем Союза композиторов РСФСР, для чего он обязан вступить в партию. Для этого из ЦК специально был прислан влиятельный функционер – Петр Поспелов. Шостакович отпирался как мог, говорил о том, что плохо изучил марксизм-ленинизм, что верит в Бога. Но все было напрасно. И тогда, чтобы не являться на партийное собрание, на котором его должны были принять в партию, Шостакович уехал в Ленинград. Но его нашли и там и потребовали вернуться. В конце концов композитор сдался. Вот так Шостакович стал членом КПСС, по версии Гликмана.

Судя по всему, эта версия похожа на правду, учитывая, что Шостакович всегда был человеком глубоко аполитичным. Однако неверным было бы утверждать, что Шостакович вступал в партию, которая была ему ненавистна. Он никогда не был врагом советской власти, этаким несгибаемым борцом с тоталитаризмом. Когда в 1959 году он ездил в США и кто-то из тамошних журналистов язвительно заметил ему, что все советские композиторы пишут по указке партии, Шостакович ему ответил: «Я считаю Коммунистическую партию Советского Союза самой прогрессивной силой мира. Я всегда прислушивался к ее советам и буду прислушиваться впредь». Вряд ли композитором двигал страх или желание понравиться своим властям: он сказал то, что на самом деле думал. Ведь он был гений, а таким людям свойственно мыслить объемно, не зацикливаясь на чем-то одном. Это только ограниченные люди полагают, что КПСС – это сплошные репрессии и зажим свободы.

В 50—60-е годы в личной жизни композитора также произошли существенные изменения. 5 декабря 1954 года скончалась его первая жена Нина Васильевна. Она отправилась в научную экспедицию в Ереван, поднималась в горы Алагеза и чувствовала себя превосходно. Однако затем она внезапно занемогла. Свидетель тех событий, Н. Попова, рассказывает:

«После концерта Александра Вертинского, который состоялся в Большом зале Армянской филармонии, мы пили чай с пирожными у Нины Васильевны. Она была весела, и ничто не предвещало беды.

Утром меня разбудил телефонный звонок: «Наля, Нине Васильевне плохо, она, наверное, чем-то отравилась, приезжайте». Я приехала, но дома ее не застала, соседи сказали, что ее увезла «Скорая».