Меня же не обида на князя мучила, а мысль о том, почему вдруг так слово свое изменить он решился. Радомысла - князя земель Смоленских, и отца моего - Славомира Черниговского, связывала давняя клятва. Была она еще их отцами произнесена. Я сам в те сказки не очень-то и верил, да мать настаивала, будто поклялись они в дружбе и посильной помощи особым образом - обещание кровью общей закрепив. Будто бы есть на окраине княжеств наших, в том месте, где по общей границе овраг глубокий идет, место чудное - что ни скажешь там, о чем ни подумаешь, навека скрепится, навсегда так и будет. Если мужчина поклянется в верности женщине - на другую вовек не взглянет. А если военный союз заключен будет - расторгнуть его нельзя, пока хоть единственный воин из войска любого жив будет. Там клятва дана была! Князья клялись набеги друг на друга не совершать и помогать, если нападет кто из соседей. И были случаи! И помогали ведь! И сами жили мирно - видать действовало обещание то! 

    Вот и в этот раз, когда вспыхнула пламенем усобица между мордвой и радимичами, Радомысл грамоту в Чернигов прислал - помощи просил, о клятве упоминая. И войско наше готово было. Да только там, где встреча была уговорена, не ждали нас, хоть князь Радомысл и обещал сам, лично явиться. 

    Взяв троих воинов, переодевшись простым солдатом, я отправился сюда, к князю с ответной грамотой от отца и речью заготовленной. Радомысл же смотрел странно, говорил удивленно, будто бы помощь не просил, будто бы нас к себе не звал. И пригрозил даже, что ежели не покинем земли его, сразу после того, как мордву разобьет, на нас войной отправится!

   Верилось мне и не верилось, что подобное случиться могло! С одной стороны, клятву ту деды давали - о своих поступках, о своих делах обещали. Так, вроде бы, дети и внуки за них - не ответчики! С другой, подлость людская, ради выгоды, любую клятву забудет. 

     Одно настораживало - разведчики наши, в дозор посланные, докладывали, будто радимичи поражение потерпели в последней битве. А значит, подмога Радомыслу позарез нужна была! Если так, да если еще грамоту припомнить - лежит ведь она, у отца в сундуке походном - неясно, что заставило его отказаться от нашей помощи. Разве что другой, более сильный помощник? 

     Так я размышлял, рукоятью меча забивая маленькие щепки в край сапога. Есть хотелось так, словно век голодал! Оглянулся вокруг - Горана что-то давно не слышно. И с удивлением понял, что не так, иначе все, чем несколько минут назад стало. Тишина удивительная - ни птичьего щебета, ни стрекотания кузнечиков. 

    Как будто почувствовал - резко голову вправо повернул и увидел, как из кустов, что черным густым поясом  окружали поляну, в мою сторону шагнули волки. Сапог улетел куда-то за дерево - времени обуваться уже не было. Перехватив сподручнее меч, прикрывшись им от опасности, я внимательно рассматривал приближающихся зверей. 

     И странным мне казалось, что лошади, оставленные на другом конце поляны пастись, не рвутся, не ржут, и не видно их вовсе, как будто исчезли, растворились в тумане. А ведь волков кони за версту чуять должны! Да и сумерки как-то слишком уж быстро, слишком уж неожиданно, спустились, да каким-то маревом, туманом белесым, накрыли лес. 

     Что за звери такие странные - глаза, словно уголья из костра? Да и больше волков обычных, не раз встречавшихся мне в лесах черниговских! Вот ведь - животные, а мыслят, словно люди! Троица длинноногих, поджарых волков разделилась и начала обходить меня. Медленно, следя за каждым движением, шаг за шагом сужали кольцо. За спиной, в двух шагах позади меня, - ствол ели тот самый, поваленный. Для человека - преграда, а для них? Перепрыгнут и не заметят! Да где же Горан? И Томила с Некрасом куда-то запропастились!