Недели складывались в месяцы, долгие, одинокие, наполненные тоской по дому, по тем, кто был ее семьей, а теперь остался по ту сторону границы и теперь уже должен зваться врагами. Айна была здесь совершенно одна, если не считать присутствия рядом с ней Сениры и Вилена. По собственной воле разделившие с ней участь, они молча сносили все трудности доли чужаков. Гордость не позволила им принимать свой хлеб даром, а потому верные спутники девушки без тени стеснения стали исполнять посильную работу, которую им могли доверить: Сенира чистила котлы и посуду на кухне, Вилен разносил по комнатам и залам дрова, выполнял нехитрую плотницкую работу. Лишь только Айне не позволяли заниматься, как всем казалось, тяжелой работой, не подобающей жене правителя. Хотя она сама прекрасно понимала, с чем это было связано: Рагнар избегал малейшего повода быть обвиненным в неподобающем отношении к своей жене, дочери правителя Моргаша. Любой конфликт означал нарушение договоренностей и мог повлечь за собой новые кровопролития.

День ото дня у Айны все больше крепла мысль, что она похожа на пленницу в этом замке: ни прав, ни обязанностей. Все, что ей оставалось – лишь только влачить жалкое существование, лишенное всякого смысла и пользы. Девушку удручало, что Сенира с Виленом, несмотря на свои годы, вынуждены были работать здесь наравне со всей прислугой, дабы никто не смог попрекнуть их троих в куске хлеба. Ну и что с того, что она дочь правителя Моргаша? Здесь она НИКТО. Для них нищая, убогая или падшая соплеменница всегда будет на ранг выше нее. Они все считали ее избалованной наследницей, и никому невдомек было, что свое право быть сытой и греться у теплого очага Айна зарабатывала даже в стенах замка своего отца, так ни разу публично и не выказавшего своего отцовского отношения к ней. Айна умела не хуже любой ткачихи и белошвейки починить одежду. Ее расшитые рубахи и сарафаны украшали в праздники не одного слугу. Она вполне могла бы справиться и с более тяжелой работой, да только Сенира всегда зорко следила за принцессой, не позволяя ей портить руки. «Ты дочь правителя, – выговаривала ей нянюшка, – и не должна портить свою красоту работой, на которую есть слуги». Айна всегда горячо возражала. Если бы ее красота была нужна отцу, он бы держал ее при себе, как это было с Бродикой, а не отослал от себя подальше.

Бродика. Айна вздохнула и горько улыбнулась: ее сестра точно не смогла бы принять уклад здешних мест. Привыкшая к роскоши вокруг себя, к восхищенным взглядам и немедленному исполнению всех своих прихотей, та не стала бы молча сносить лишения и немедленно затребовала все то, что составляло размеренный уклад ее жизни. Успев оценить отношение жителей Зангры к себе, Айна не сомневалась, что такое поведение вызвало бы еще большую волну негодования и ненависти к «навязанной» жене своего правителя. Мир не может вертеться вокруг одного человека. Тем паче, что в сложившихся обстоятельствах следовало забыть о собственном эгоизме.

Недолгие прогулки во дворе скрашивали однообразные дни. Айна в печальном одиночестве, под острые провожающие взгляды, обходила двор, пока не выучила все его закоулки настолько, что даже с закрытыми глазами смогла бы проделать тот же самый путь. Маленькая, хрупкая, кутавшаяся от непривычного мороза в свою накидку, девушка медленно мерила шагами расстояние вдоль стен, опустив взгляд к земле под ногами. Узница. Самая настоящая узница положения. Не жена, не пленница. Никому не нужная: ни отцу, ни мужу, ни двум народам. Но в ней был ключ к сохранению хрупкой надежды на мир. Первое время Айна часто задумывалась, куда же исчезла Бродика. Сестра по всем разумным доводам должна была стать женой Рагнара, потому что была старшей. Отец до последнего не оповещал никого и пропаже дочери, и даже большинство верных его подданных ничего не знали. Он сохранял на лице маску спокойствия, не подавая никому ни единого повода усомниться в том, что сделка состоится. О таинственном исчезновении сестры Айна узнала лишь накануне. От отца. Это была их последняя встреча. Она никогда не забудет, с каким поразительным спокойствием и выдержкой тот отдал приказание готовиться к отъезду. А потом даже не пришел попрощаться и сказать наставительное отцовское слово. Ее еще долго будет терзать вопрос, было ли ему тяжело в тот момент или же он абсолютно не волновался о ее судьбе. Ее отец всегда был для нее загадкой. Незнакомым и чужим человеком.