Долгую дорогу, петлявшую среди скалистых гор, воины сдерживали своих лошадей, но едва местность стала приобретать ровные черты, процессия ускорила шаг. Где-то вдали выглянула из-за туч луна, едва осветила дорогу путникам, а потом снова спряталась. «Луна, – подумалось Айне, едва только тусклый луч света коснулся земли, – почему она не появляется в наших краях?» И тут же одернула саму себя: теперь эти незнакомые суровые земли отныне будут зваться ей родными.

Айна всю дорогу оглядывалась, ища глазами Вилена и Сениру, и радовалась в глубине души, что не придется ей в полнейшем одиночестве привыкать к полным ненависти взглядам и ядовитым перешептываниям за спиной. Она волновалась за них даже больше, чем за саму себя, и если собственное положение в качестве жены-чужестранки правителя было ей очевидно, то судьба ее провожатых вызывала опасения. Что ждет их в стане врагов? И не принесет ли их добровольное следование за принцесмой новых неприятностей двум народам?

Тяжелая рука крепче обхватила ее тело, и вкрадчивый тихий голос совершенно неожиданно раздался совсем рядом с ухом, испугав девушку и вызвав дрожь во всем теле.

– Сиди спокойно. Твои старики едут сзади с моими воинами.

За всю дорогу больше не было произнесено ни единого слова. Только тяжелое напряжение, возникшее между ними, все более сгущалось и теперь отчетливо отражалось на лице правителя Зангры, прочертив глубокие складки на лбу и между бровями. Было понятно, что ему самому, как и ей, было нелегко.

Айна лежала в своей холодной постели и прислушивалась к едва различимым звукам, доносившимся из-за двери ее новых покоев. Замок встретил вернувшийся отряд правителя мрачной тишиной и темнотой. Ни один прислужник не вышел встретить и поздравить своего повелителя и поприветствовать новую хозяйку замка. С первых же мгновений ей дали понять: она здесь не хозяйка а лишь навязанная жена, которую все обязаны терпеть.

Оставалась теперь лишь ночь. Ночь скрепления обряда сочетания браком. Со слов Сениры Айна имела лишь скудное представление о том, что должно было произойти такой ночью, но сама мысль об этом вызывала в ней панический ужас. Однажды ей довелось нечаянно услышать разговоры о том, как «черные варвары» насильно подчиняют себе женщин, и теперь со страхом вслушивалась в темноту. Она вздрагивала от малейшего шороха или дуновении ветра в ее окна. Ей казалось, что в любое мгновение войдет ее муж, и тогда ей самой не миновать участи тех женщин, имеющих несчастье попасть в руки воинов Зангры. И теперь Айна гадала, что же ей делать: оказывать сопротивление или же смиренно подчиниться в надежде, что все закончится быстро и с наименьшими последствиями для нее?

За окном раздался звучный свист, которому вторил еще один, и еще, пока громкий топот копыт да голоса не сменили этот шум. Айна в страхе соскочила со своего места и бросилась к окну – несколько черных всадников пронеслись на своих вороных скакунах по двору и направились вон из ворот замка. И во главе их был Рагнар. Лишь когда тьма поглотила их темные фигуры, Айна отшатнулась от окна и спряталась в тепле своего покрывала. Как нелепо и смешно. Она боялась того, что должно было свершиться этой ночью, настраивала себя… А ее муж просто пренебрег всем и скрылся со своими людьми. Он еще раз показал ей, сколь безразлична ему была жена. Брак, который должен стать гарантом мира, между представителями двух народов, заключен, а отношения между ними его нисколько не волновали, как и она сама. Но означало ли это, что ей теперь придется каждую ночь засыпать со страхом в мыслях, когда же придет ее муж, чтобы забрать у нее то, что отныне ему и принадлежит.