– У самого имя не лучше, – скривилась Маша, а мы с Динарием недоумённо уставились на девушку, – Рагуил… Серьёзно?

– Ты слышишь нас?! – Глаза зеленоглазого блондина чуть не выпали на пол от удивления.

– Да вы так голосите, что у меня уже голова разболелась!

– За этот миллиард лет впервые изумился… – прокомментировал голубоглазый блондин, усмехнувшись.

Надо сказать, что глаза у них были разного цвета: голубые, зелёные, синие, чёрные и коричневые – и все настолько яркие, что любо дорого посмотреть! Мужчины были просто на загляденье! Если бы я не любила Люциана, то сегодня однозначно моё сердце было бы похищено… Да хотя бы в этого… Который с ореховыми глазами… Я бы даже сказала «глазами цвета жжёного сахара»!

Почувствовав обиженный толчок, охнула, приложив руку к животу.

– Для начала скажи: откуда у тебя ребёнок? – проследил за моим движением обладатель «сахарных глаз», как уже выяснилось, с красивым именем – Рафаил. Видимо главный…

– Вы живёте уже больше миллиарда лет и до сих пор не знаете, откуда дети берутся?! – захотелось смеяться, несмотря на нервную обстановку.

– Смешно… – хмыкнул бармен, – мы живём больше четырёх миллиардов лет, и откуда берутся дети – знаем. Только ещё утром у тебя не было никаких признаков беременности, поэтому не стоит шутить, гарпия. Лучше отвечай, пока мы не решили проверить, насколько твоя защитница хорошо владеет мечом света.

Угроза не была пустой, но и отвечать, что моя дочь – дитя вампира и гарпии… Как-то боязно.

– Что ты сказала?! – Рафаил моментально озверел, подскакивая с места, напугав меня до жути.

– Я ничего не говорила! – возмутилась, уставившись в сверкающие глаза мужчины.

– Это Аля… – хихикнула Маша, – ты ей не нравишься, – бросила Хранительница в сторону Рафаила.

– Она опять разговаривает? – ахнув, погладила живот, щурясь от умиления.

– Она не разговаривает… Она обзывается, – процедил сквозь зубы главный малахай, недовольно опустившись обратно на диван.

– Как бы я хотела услышать её голосок… – грустно прошептала, пропустив слова «бармена» мимо ушей… Нечего наговаривать на мою красавицу.

– У тебя бы уши в трубочку свернулись, «мамаша», – язвительность ангела никуда не пропала, но он резко замолчал, словно прислушиваясь.

Спустя мгновение Маша прыснула от смеха, а четверо малахаев резко отвернулись в сторону, чтобы их начальник не заметил смех, который всё же выдавали подрагивающие плечи. Сам Рафаил залился краской, багровея на глазах то ли от смущения, то ли от возмущения.

«Скорее от возмущения…» – поняла я, когда он, негодуя, вперился на меня.

– И это она ещё эмбрион!?! Избавься от неё, пока не поздно!!!

– Хватит нести чушь! Моя дочка – настоящий ангел… Эээ… В смысле милая и добрая.

«Да… С метафорами теперь придётся завязывать…»

– Да уж, конечно, – злобно засопел малахай. От услышанного его уши горели огнём. – Скажите уже, наконец, кто вы и откуда пришли… и желательно правду, а то мне может наскучить разговор!

«Ты посмотри, какой важный!»

Решив не тянуть время, потому что правду всё равно говорить придётся (иначе как просить о помощи?!), я рассказала этой странной пятёрке обо всём, что со мной произошло, включая саму проблему, из-за которой не имею возможности вернуться обратно к своему мужу.

По завершению повествования, переглядывания малахаев уже вызывали подозрение, но Маша лишь мило улыбалась, поэтому внутренний диалог этой пятёрки не мог нести личной угрозы.

– Мы знали о том, что Лилит ушла с одним из нас, ведь серафимов лишь шестеро… – Рафаил презрительно скривился, выражая крайнюю степень отвращения к моей прародительнице. – Эта змея успела натворить много бед, убеждённая, что Отец не додал ей благодати, считая себя лучше других. Как Самаил смог полюбить эту неблагодарную сучку, остаётся для меня загадкой по сей день.