Дедушка умер три недели спустя.

Когда мама усадила меня с сестрой и братом на диван и мягко сказала, что дедушки не стало, я испытала бурю эмоций. Шок. Потерянность. Неверие. Гнев. Глубокую печаль. И невыносимое ощущение потери.

И что хуже всего – ужасное, сокрушительное чувство вины.

В тот момент, когда я узнала, что дедушка умер, я ясно поняла, почему так сильно захотела увидеть его. Уже тогда я знала, что он умрет.

Конечно, я не могла знать это наверняка. Я даже не понимала, что дедушка был болен. И все же каким-то образом я чувствовала это. Почему же еще мне так нужно было увидеться с ним?

Но если я и в самом деле знала, почему ничего не сказала – ни дедушке, ни маме, ни самой себе? У меня не было осознанных мыслей или хотя бы подозрения, что с дедушкой что-то не так, и когда я мчалась встретиться с ним, то вовсе не понимала, что увижу его в последний раз. Все, что я тогда ощущала, – лишь призрачная догадка. Я совсем не понимала этого чувства, но оно было ужасно неприятным, словно я каким-то образом стала причастна к дедушкиной смерти. Я чувствовала, что связана с безжалостными силами, которые забрали его жизнь, и винила себя.

Я стала думать, что со мной что-то серьезно не так. Я никогда не встречала никого, кто чувствовал бы приближение чьей-либо смерти, и теперь, когда это случилось со мной, я не могла осмыслить это. Тогда я понимала только одно – предвидение невыносимо. Я стала считать себя ненормальной, проклятой.

Неделю спустя я увидела сон. Во сне я была совсем взрослой, снималась в кино и жила в Австралии. На мне было длинное яркое платье, какие носили в девятнадцатом веке, и я чувствовала себя превосходно. Но внезапно пришла сильная тревога о семье – семье из реальной жизни. Грудь сдавило, и я рухнула на пол, понимая, что умираю.

И все же я не проснулась – сон продолжался. Я почувствовала, как покидаю тело и становлюсь свободным сознанием, способным видеть, что происходит вокруг. Я увидела родных, собравшихся возле меня в той самой комнате, где упала, и все они плакали. Мне было тяжело видеть их боль, и я попыталась докричаться до них.

– Не волнуйтесь, я жива! Смерти не существует! – вот что я говорила.

Но все было бесполезно – мой голос пропал, и они попросту не слышали меня. Все, что я могла, – это проецировать им свои мысли. А потом я стала отдаляться, как надувной шарик с гелием, который кто-то отпустил, и поднялась высоко над ними, в темноту – плотную, спокойную, полную волшебных мерцающих огоньков. Я почувствовала, как меня окутывают глубокое спокойствие и удовлетворение.

И в этот момент я увидела нечто невероятное. Дедушку.

Он был там, в пространстве передо мной – не физическое тело, а дух, который чудесным образом мог принадлежать только ему. Наши сознания сразу узнали друг друга. Он был светящейся точкой, как яркая звезда на ночном небе, но сияние было мощным, притягивающим, наполняющим меня любовью. Словно я видела настоящую сущность дедушки – не земное тело, а мощный внутренний свет, которым он на самом деле и был. Я видела энергию его души. И поняла, что дедушка в безопасности, в прекрасном месте, полном любви. И еще – что он дома, в месте, из которого мы все пришли и которому все принадлежим. А сейчас он вернулся обратно.

Зная, что передо мной дедушка, что он все еще существует, я уже не чувствовала себя такой грустной. Внутри были любовь и полная безмятежность, а в момент, когда узнала его, – неподдельное счастье. Но перед тем как меня и дедушку чуть не унесло в этот вечный дом, я ощутила что-то рядом – оно тянуло меня обратно.