. Кроме того, крайне мнительный Александр I его недолюбливал после того, как им из «далеко идущих интересов» «намеренно увлеклась» (по крайней мере, так полагают некоторые историки) амбициозная и энергичная, невероятно сексуально привлекательная, Като (Катиш) или, Великая княжна Екатерина Павловна (1788—1819)! Ходили же слухи, что с помощью «шпаги» Петра Ивановича и его – суворовского выученика – огромной популярности в войсках, эта «воструха» (так звал ее брат – хам и солдафон, цесаревич Константин Павлович) могла рассчитывать взойти на зашатавшийся под братом трон, как… Екатерина III!? Александр Павлович Гольштейн-Готторп («Романов») никогда не забывал, как жутко ушел из жизни его батюшка Павел Петрович – зверски забитый пьяными гвардейцами, армейской элитой. Наконец, государь никогда не видел в нем полководца-стратега и вряд ли утвердил бы его кандидатуру на такой ответственный пост и, тем более, в столь тяжелый момент. К тому же, он уже весьма сомнительно показал себя в глазах царя в начальный период войны.

…Кстати сказать, все свои «сомнения» критического толка в адрес Багратиона, а заодно и Барклая с Кутузовым российский самодержец высказал в письме от 5 (17) сентября 1812 г. главнокомандующему Дунайской армией адмиралу П. В. Чичагову, который в ту пору еще был у него в фаворе. Александр I, «воздав по заслугам» всем троим полководцам, в который уже раз подтвердил неисчерпаемую «лукавость» своего отнюдь «непрозрачного», а беспредельно многогранного и извилистого характера. Рекомендую всем пытливым читателям на досуге ознакомится с этим шедевром схоластически-кабинетной оценки действий русских армий в первый период «Грозы 1812 года», где «все – в дерьме, а он – в белой манишке». Так бывает: «на то и власть, чтобы…»…

Александр Петрович Тормасов обладал не только богатым боевым опытом (порой, правда, неудачным – например, в ходе Польской кампании 1794 г., где его бивал Костюшко) и большим административным опытом в генерал-губернаторстве Киева и Риги, но трижды увольнялся от службы «за дерзкие отзывы и неповиновение тем, кому подчинен был». Столь независимого военачальника рекомендовать никто не решился.

Приятель (или все же, «совместник»? ) Кутузова (правда, до поры до времени) – Леонтий Леонтьевич (Леон Леонтич) Беннигсен, безусловно, был фигурой видной и в целом весьма серьезным претендентом на пост главнокомандующего. Чтобы о нем не говорили, но по сути дела он был очень крепким профессионалом почти без слабых мест и с огромным боевым опытом, в том числе, против Бонапарта. Самовольно приняв на себя функции главнокомандующего в 1806 г. после «своевременной самоотставки» «последнего меча Екатерины», престарелого фельдмаршала М. Ф. Каменского-старшего, он очень удачно сыграл «вничью» с Ланном под Пултуском и оказался утвержден Александром I в этой высокой должности. Более того, именно он сыскал славу первого полководца, не проигравшего Наполеону Бонапарту в крупном сражении при Эйлау, либо даже «победителя» непобедимого. Но его роковой промах и фиаско при Фридлянде свело авторитет Леонтия Леонтьевича у царя до нуля.

Напоминать государю о 67-летнем Петре Алексеевиче (Петере-Людвиге)фон дер Палене – главном дворцовом «переворотчике» 11 марта 1801 г., закончившемся убийством его отца Павла I, не захотел никто: зная «непрозрачность» «их ангела», опытные царедворцы сочли это опасным для всех них «моветоном» (царь был обидчив, а в тайне еще и злопамятен). Да и для командования армиями «этого умения» было явно недостаточно. Тем более, что последний раз на войне он был чуть ли не 20 лет назад – во время 2-й русско-турецкой войны. И, наконец, менять «немца на немца (Барклая на Беннигсена, точно также как и на „ливонского визиря“ Палена-старшего) – только зря время терять».