С «легкой руки» К. Ф. Толя (из его «Описания сражения…» и «Описания битвы…») долгое время считалось, что у Кутузова из-за гибели в начале сражения его начальника артиллерии генерал-майора Александра Ивановича Кутайсова якобы не все орудия артрезерва в Псарево (данные заметно разнятся: от 296 до 306—324?) окажутся в деле. Более того, по некоторым данным (А. И. Верховский и др.) они якобы и вовсе не были использованы. Впрочем, еще полвека назад (в 1962 г.) этот миф о «забытом» (чуть ли не половина всего артиллерийского парка?) артрезерве был аргументировано опровергнут А. П. Ларионовым: к концу битвы в Псарево не останется ни одной пушки.

…Кстати сказать, столь могучий резерв предписывался принятыми незадолго до войны кутайсовскими «Общими правилами для артиллерии в полевом сражении», призванными обеспечить по мере надобности наращивание эффективного огня, когда подлинные намерения противника станут окончательно ясны. Кроме того, «эти правила» замечательно вписывались в кутузовскую аксиому «Полководец не может считаться побежденным до тех пор, пока у него есть резерв». Более того, не исключено, что именно на этом принципе сохранения резервов до конца битвы Кутузов и строил всю свою «концепцию» битвы с Бонапартом, в том числе, и в вопросе об артрезерве (о котором потом столько спорили). Как показала заключительная фаза битвы «старая лисица севера» не прогадала – она вообще очень редко прогадывала, когда просчитывала варианты…

Исполняющим обязанности погибшего Кутайсова станет в ходе битвы первоклассный артиллерист, генерал-майор В. Г. Костенецкий, за отличие в том сражении награжденный ор. Св. Георгия III—го кл. Принято считать, что полноценно заменить Кутайсова в ходе такого напряженного и драматичного сражения, где артиллерия будет играть колоссальную роль, оказалось трудно, в частности, во время распоряжаться о переброске бездействующих орудий на атакованные участки русских позиций!? Поэтому в ходе сражения французская артиллерия и выпустит в полтора-два раза больше снарядов, чем русская. Отсюда и потери русских окажутся больше чем наполеоновских, хотя солдаты Великой армии будут атакующей стороной (а значит несущей большие потери!), а русские обороняющейся, которая обычно теряла меньше.

Итак, у Наполеона было некое общее превосходство. Его пехота была несколько лучше по качеству. Регулярной наполеоновской кавалерии (особенно тяжелой – прим. 11000 против прим. 5500 – у русских) тоже было больше, а при фронтальных атаках это должно было сказаться. И лишь в артиллерии он на первый взгляд несколько проигрывал, но как выяснится, все же, выиграет!

Согласно мемуарам и источникам русское командование очень рассчитывало, что коновницынский арьергард сможет, по крайней мере, на 24 часа задержать «неотвязно» наседавший авангард Мюрата и даст время на закрепление на бородинских позициях. В частности, 2-я русская армия еще не успела окончательно переменить фронт, оттянувшись назад (завернув крыло) к д. Семеновской (а не села, т.к. в ней не было тогда церкви) или Семеновка, (в честь одноименного ручья, впадающего в реку Колочь), когда ситуация резко обострилась.

У Колоцкого монастыря, куда после «жаркого шармицеля» 22—23 августа под Гридневым вынужден был отойти П. П. Коновницын, сходились Новая и Старая Смоленские дороги, удержать его оказалось не реально из-за подавляющего численного превосходства неприятеля. Пользуясь им, враг стал обходить Петра Петровича, теснимого по Ново-Московской дороге всеми четырьмя кавкопусами Мюрата (за ними шли корпуса Нея, Даву, Жюно, обеими гвардиями и резервной артиллерией), сразу с двух сторон. Корпус Понятовского пошел южнее – по Старо-Смоленскому тракту, а с севера – через деревню Большие Сады по проселочной дороге – корпус наполеоновского экс-пасынка Эжена де Богарнэ.