Видимо, что-то произошло, если отец, и правда, занялся решением. На него это не похоже.

Макс натянул респиратор, неловко орудуя одной рукой. Жутко представить, что будет, если это зловоние доберется до жилых отсеков. От этой мысли его затошнило, и томатный суп в желудке начал проситься наружу. Мальчик стиснул зубы и ускорил шаг, стараясь удержать завтрак внутри. Пройдет немного времени, он успокоиться, и обязательно станет лучше.

– Судя по всему, поломка в центральной системе, – подытожил Герман через несколько минут молчания, – Мы это называем кольцом регенерации воздуха: чтобы обеспечить продолжительную миссию в космосе, система очистки должна перерабатывать воздух, который уже был использован экипажем. Для этого используются сорбенты и катализаторы, которые помогают удалять избыточный углекислый газ и впитывать вредные химические соединения в специальных фильтрах. Изначально, такие фильтры планировалось установить на каждой палубе, через равные расстояния, но мы слишком спешили. Или слишком экономили. В результате… В результате все не так радужно.

Будь на месте Германа Феликс, он бы выразился куда более понятно и правильно. Лучик фонарика, в руках Германа, бесцельно блуждал из стороны в сторону, утыкаясь в железные черные стены, покрытые густым серым налетом и ржавчиной. Тут даже без талантов и способностей Феликса ясно, что технический этаж нуждается в колоссальном и полном ремонте – удивительно, как пол под ногами еще не дребезжит и не проваливается.

– Не отставай, Макс, – коротко бросил Герман через плечо, – Тут целая система коридоров. В этой темноте, один раз свернешь не туда, и заблудишься.

Что правда, то правда. Распахнутые рты тоннелей глазели на двух своих гостей со всех сторон. Одни забранные решеткой, другие забитые железными полосами, третьи ощетинились обрывками проволоки и кусками арматуры. Когда-то давно, Феликс пугал его страшной историей, где целая группа техников пропала в этих туннелях. Забрела не в тот коридор, и не смогла найти выход обратно.

– Потом еще долго по коридорам ходило эхо, – говорил он Максу, явно наслаждаясь произведенным впечатлением, – Крики ужаса и боли. Черт его знает, что там поселилось на нижних этажах. Чем питается, чего хочет. Может, это какая-то космическая дрянь, которую занесли на «Легат», а может, кто-то двинулся крышей из команды до Первой Аварии, и теперь бродит там, среди темноты, выбирая себе ужин под твою любимую считалочку: тишина в каменоломне задом наперед. Открывая двери помни – темнота сожрет. Кто-то зовет это явление Тьмой, а я называю Ведьмой. Одним словом, там, внизу, что-то точно есть. Если не хочешь проверять на собственной шкуре что да как, сиди на заднице ровно, и не суйся, куда не просят. Усек?

Теперь Макс вглядывался в распахнутые жерла коридоров, и история Феликса снова звучала в голове. Конечно, это только глупая страшилка, но волей-неволей, начинаешь в нее верить, когда бредешь за бледным пятном света в кромешной темноте, наполненной механическим гулом, металлическим скрежетом и едва различимыми шорохами за спиной. Жуткое место, которое внезапно перестало быть похожим на волшебную страну.

Они достигли перекрестка. Герман посветил лучом фонарика в одну сторону, потом в другую, словно выбирая направление. Вид у него был мрачный.

– Я проверю, что здесь случилось, и почему вышла из строя система очистки воздуха, – произнес он, скривившись, – А ты идешь вон туда – сразу за поворотом лестница на минус первый этаж. Там старые каюты. Внутри спокойно, чисто и безопасно. Можешь пока побыть там, поискать какие-нибудь штуки, которые бросили без присмотра. Только никуда не уходи, понял? Я вернусь за тобой сразу, как только закончу в тоннелях.