Смотрю на прощание в её невидящие, но милые глазки, и на её бейджик на вновь запахнутом мной халатике: Анна.

Ну, прощай, Анна. Свои кружевные трусики ты найдёшь под шкафчиком с инструментами. И не удивишься этому. Словно это – в порядке вещей. Исчезающий из палаты незаметно для дежурного персонала пациент, и валяющиеся под шкафом трусики…

Исчезнуть из палаты реанимации я действительно собираюсь незаметно для окружающих. А для этого мне нужно поотключать видеокамеры в коридорах и на лестнице, и внушить встретившимся мне врачам, что они меня в упор не видят.

Видеокамеры я всё же решил не отключать, а просто отвёл их объективы в стороны, и к потолку. Где тут выход, я знаю всё от той же Анны. Пришлось преодолеть длиннющий, метров в сто, коридор, три лестничных пролёта, и выходной вестибюль. А встретившимся мне по дороге трём медсёстрам и одному озабоченному врачу с рентгеновскими снимками в руках, и вахтёрше на выходе, очень даже легко внушил, что никто им навстречу не попадался, и мимо не проходил. Вы можете, конечно, не поверить, но я просто предоставил сделать всё это – тому «Я». И уж он не подкачал: ну правильно. На себя же работаем!

Тело-то – общее!

Вот и нужно его беречь.

Подходящую, а вернее – нужную машину на стоянке нашёл легко. Вот эта!

Я снова внутренним оком видел, что она – моей Анны. А та, когда очухается, точно будет озабочена в первую очередь – не машиной! Делаю мысленное усилие: и как это я сразу не догадался! Но, как говорят русские, хорошая мысля всегда приходит опосля.

Конечно, вид телепортируемых по коридорам и лестницам прямо по воздуху ключей от машины мог бы привести встречных в некое… Назовём его – удивление. Но я заставил всех, кому они встретились, и их «не видеть».

Отпираю машину – это оказался банальный «Фольксваген» – и сажусь за руль.

Зажигание, завелась легко. Вырулить со стоянки «Для персонала только».

Теперь – до кольцевой дороги. Потому что знаю я – вернее, выудили мы это у Анны с моим «напарничком», что мы – в Бонне. А доставили меня сюда, в специализированный широкопрофильный госпиталь, где уважаемые представители моего посольства проплатили моё содержание и лечение, на вертолёте. Пытаясь предоставить мне все прелести самого продвинутого лечения. И не особо, вероятно, надеясь, что меня столь быстро поставят на ноги… Да и вообще – что поставят.

А до Церна нам с «напарником» теперь ехать и ехать.

К утру, «сменяясь» за рулём, всё же добрались. То я – спал, то – он. Как дельфины. Ну, про дельфинов это он мне объяснил. Оказывается, у них мозг потому и гигантский, что его полушария спят и бодрствуют – по очереди! И это логично. Чтоб во сне не захлебнуться! Собственно, в нашем случае это тоже имеет смысл. Потому что если прознают, что я теперь – сверхчеловек, так ведь захотят отловить, и исследовать! Для нужд любимого Пентагона. А это в мои ближайшие планы не входит. Поэтому – никаких «фейерверков»! И демонстрации сверхспособностей. Будем вести себя тихо и скромно.

Машину оставляю на стоянке перед зданием железнодорожного вокзала. Тут с Анны по-крайней мере штрафа за неправильную парковку не сдерут. Ключи оставляю в замке зажигания. А вокзал я выбрал неспроста. Подхожу к одинокому таксисту, державшемуся словно особняком. Называю свой «засекреченный» городишко. Он говорит:

– Ха! В такую даль?! Восемьдесят евро!

Я, поработав над его сознанием, говорю:

– А, может, за два доедем?

Он говорит:

– Почему бы и нет? Конечно! А хотите, я вам и всю сегодняшнюю выручку отдам?

Ну, я парень великодушный. Особенно, когда обзавёлся новым «рабом». Пусть и не сексуальным. Поэтому говорю: