Горыня не отвечала, пытаясь уловить смутные воспоминания, которые в ней вызвала эта речь. Сестра старшая… Ведь и правда, одну-две ночи назад ей снилось, будто Затея разговаривает с какой-то женщиной… и речь шла о ней, но Горыня не помнила, в чем там было дело. Дубки зеленые… Этот образ был связан с негромким, похожим на шелест, немолодым женским голосом.

Но что же это выходит – теперь Затея и ее загадочные сестры и будут для Горыни новой семьей? Обрадовалась она этому гораздо меньше, чем полагается бесприютной сироте. Еще бы те еж и жаба пришли да стали к ней в родню набиваться, звать к себе жить – на сухие леса и зеленые мхи. Неужели она так уж себя запятнала, что иного места ей и нет?

Круглодолье! Бабкина родная весь, куда та велела ей идти, тайком отстав по дороге от отца. Назад в Волчий Яр ей нельзя, но в Круглодолье не знают о ней ничего дурного – ни про Нечая, ни про Ракитана. Можно просто сказать: мол, отец умер, осталась я полная сирота, приютите меня, родня же. Не прогонит ее родной брат бабки по матери только за то, что уродилась ростом с бортевую липу!