– Тогда почему вы оказались на балу?

– Чтобы посмотреть на фейерверк!

После короткой, словно наполненной электрическими разрядами паузы Пандора резко наклонила голову. Он увидел, как у нее задрожали плечи, и на один, полный тревоги миг ему показалось, что она заплакала, но тут же услышал сдавленное фырканье, затем тихое хихиканье и понял, что она… Смеется?

– Ну что ж, – наконец тихо произнесла Пандора. – Вам это удалось.

Еще до того, как понял, что делает, Габриель взял девицу за подбородок и поднял ей голову. Она попыталась скрыть веселость, но ей мало это удалось. Шутовские смешки исподтишка, прерываемые каким-то мышиным попискиванием, продолжались, а синие глаза искрились пугливыми звездами, выходившими на небо. От ее усмешки в голове стало пусто.

К дьяволу!

От его раздражения не осталось и следа. Оно сменилось буйством внутреннего жара и восхищением. Сердце заколотилось с удвоенной силой от желания остаться с ней наедине, окунуться с головой в эту энергию. Внутри как будто вспыхнул костер, и он захотел ее. Он хотел ее! Хотел безрассудно, целиком отдаваясь своему желанию, чего никогда не делал, старательно скрывал в себе. Но все это не имело смысла. Он был цивилизованным человеком, опытным, с изощренным вкусом, а она… Господи, а она-то кто?

Веселость Пандоры иссякла. Она что-то заметила в его взгляде, и от этого легкий румянец разлился по ее лицу. Под пальцами лорда кожа у нее вдруг стала горячей.

Габриель неохотно опустил руку:

– Я вам не враг.

– Но и не жених.

– Это пока.

– И никогда им не станете.

Габриелю захотелось заключить ее в объятия и зацеловать до бесчувствия. Вместо этого он холодно заметил:

– Скажете мне об этом через несколько дней, и я, может, вам поверю. А пока… – Он достал из кармана сюртука другую визитную карточку. – …Я собираюсь передать ее лорду Трениру.

Лорд Сент-Винсент бросил на Пандору насмешливый взгляд, от которого его сестры приходили в бешенство… И протянул карточку перед ее лицом.

Как он и предполагал, Пандора не смогла противостоять такому вызову и попыталась выхватить карточку. Однако Габриель сделал так, что визитка исчезла, будто испарилась, прежде чем девушка смогла дотронуться до нее. Этому фокусу он научился у карточных шулеров еще мальчишкой, когда наведывался в «Дженнерс».

Выражение лица Пандоры изменилось, она удивленно раскрыла глаза:

– Как вам это удалось?

Проворно Габриель заставил визитку появиться вновь.

– Научитесь вежливо просить, – посоветовал он, – и тогда я, может, покажу, как это делается.

Ее брови опустились.

– Не беспокойтесь. Мне неинтересно.

Но он понимал, что это ложь. Правда читалась в ее глазах. Ей было интересно! Как бы она ни пыталась это скрыть.

И, помоги ему Господь, он тоже был полон интереса.

Два вечера спустя после бала у Човорта Габриель играл сам с собой на бильярде в частных апартаментах над клубом «Дженнерс». Роскошное помещение, где когда-то жили родители на первых порах после свадьбы, сейчас служило нуждам семейства Шоллон. Рафаэль, его младший брат, который обычно дневал и ночевал в клубе, в данный момент находился в поездке по Америке. Шоллоны, владевшие компанией по строительству железных дорог, откомандировали Рафаэля за океан, дабы договориться о поставках больших объемов бруса из американской сосны. Американская сосна ценилась за прочность и гибкость, и ее использовали для изготовления железнодорожных шпал. Сейчас эта древесина была в большой цене.

В отсутствие беззаботного, общительного Рафаэля обстановка в клубе стала другой, но коротать здесь одиночество было легче, чем в упорядоченной тишине его дома на Куинс-Гейт. Габриелю нравилась полная комфорта мужская атмосфера, сдобренная ароматами дорогих напитков, трубочного табака, мебельной обивки из марокканской кожи и манящим запахом зеленого сукна. Это благоухание всегда напоминало ему времена юности, когда он увязывался за отцом в клуб.