– Анна Ильинична считает, что жертва была чем-то взволнована.

– Нет, нет, Виктор Иванович, давайте уточним, я ведь также внимательно ознакомился с протоколом: ей ПОКАЗАЛОСЬ, будто Анфиса Константиновна НЕМНОГО ВОЛНОВАЛАСЬ.

– И где же тут противоречие?

– Давайте посмотрим на дело с несколько иной стороны: возраст у Анны Ильиничны почтенный. Она слишком потрясена произошедшим. В таких случаях люди, особенно пожилые, начинают выдавать желаемое за действительное. И когда она говорит, что «немного волновалась», ключевым является слово «немного». На самом деле Анфиса Константиновна могла быть совершенно спокойной.

– Григорий Семенович, вот точные слова Родионовой: «Она была будто не в своей тарелке, когда пошла в сторону леса, несколько раз оглянулась…»

– Предположим. Но почему, точнее, после чего убитая стала оглядываться?

– ?!..

– После предупреждения старушки-соседки о большой опасности. Такие «пророчества» кого хочешь напугают. Анна Ильинична ведь не думала, что окажется провидицей.

– Почему вы так упорно отметаете версию, что убить хотели именно Самсонову?

– Конечно, ни отметать, ни опровергать ничего нельзя. Однако, дорогой Виктор Иванович, послушайте совета опытного человека, который хорошо знает обстановку в городе. Мы проверили биографию Самсоновой… Нет, мы перевернули всю ее производственную и личную жизнь! Никогда никакого криминала за ней не числилось. Ее убил маньяк, потому что он ХОЧЕТ УБИВАТЬ. Почему незадолго до этого он убил гражданку Евдокимову? Кому помешала скромная продавщица? Кому могла помешать медсестра из роддома? Допустим (только допустим!) Анна Ильинична права: Самсонова действительно из-за чего-то волновалась. Что следует из этого? Ничего. У человека неприятности на работе, плохое самочувствие и так далее. Наконец, она могла волноваться из-за того, что не складывается, например, личная жизнь.

Онежский с любопытством посмотрел на Григория Семеновича:

– Как вы все четко разложили по полочкам.

– По-прежнему не согласны?

– Надо все обдумать.

– Думайте, Виктор Иванович. Но не сегодня.

– Не сегодня?

– Работа работой, но мы с вами приглашены в ночной клуб «Волшебный сон» на выступление Глории.

– Право слово…

– Нельзя, нельзя отказываться Виктор Иванович. Наше начальство там будет.

– Раз начальство…

– Кроме того, она ведь вам понравилась.

– Кто?

– Мария Нестерова, то бишь Глория.

– Любопытная информация.

– Виктор Иванович, я старше вас едва ли не в два раза. Мой опыт – это мой опыт. Я заметил, как тогда в машине вы смотрели на ее афишу.

– Ах, это…

– Именно, Виктор Иванович! Вы были на ее концерте?

– Нет.

– Вот видите! Срочно исправить ошибку! – уже в который раз Григорий Семенович залился таким знакомым смехом.

Виктор согласился принять предложение, он считал, что давно пора зайти в этот клуб и посмотреть на Глорию. Вновь и вновь он вспоминал странный сон своей юности. Что за таинственная нить связывает его с незнакомой танцовщицей из Алексеевска?

Ночной клуб «Волшебный сон» сиял огнями, швейцары при входе учтиво кланялись публике, в основном, местной элите. Внутри все столики были заняты; столбом стоял табачный дым, из которого, как челноки из тумана, появлялись изящные официантки. Они не шли, а порхали, будто бабочки, под сладкие взгляды посетителей мужчин.

– Нам сюда, – Рыков обнял Виктора за плечи, подвел к столику, что стоял в углу недалеко от сцены. Здесь уже разместились трое: непосредственный начальник Онежского Василий Леонтьевич Струков, невысокий, седоволосый мужчина, на лице которого никогда не проявлялось никаких эмоций, руководитель так называемой «конторы» Алексеевска Денис Денисович Пушкарев, полный, с большой, лысой, похожей на мяч головой и еще один человек, которого Онежский ранее лично не встречал, но прекрасно знал по многочисленным фотографиям в местной прессе и выступлениям по телевидению. Человек этот тут же протянул Онежскому руку: