Опьяненный ее смертью и кровью, Зверь поднялся, быстро пошел прочь. Лес кружил голову необыкновенными запахами, свободой от любых условностей Города. Он не просто шел, он парил, точно птица, наслаждаясь своим новым обличьем!

И только когда Зверь подходил к границе леса, он вспомнил, что должен маскироваться, прятать истинную сущность. Он вытер заляпанные кровью губы и направился домой, выбирая самые безлюдные переулки и дворы. Была ночь, его никто не заметил…

Утро казалось сумрачным и удивительно серым; короткое русское лето быстро убегало дальше и дальше на юг, уступая место осени, предвестнице холодного, мертвого сезона Природа хмурилась, сердилась, готовилась всплакнуть обильным дождем. Люди на остановке в ожидании трамвая, ежились, поднимали воротники, каждый из них, наверное, с грустью думал: «Как же так, еще несколько дней назад было относительно тепло и вдруг…Что же ты наделала, госпожа Капризная Погода?» Высокая стройная девушка в ярком, красивом плаще беспокойно поглядывала на небо по другой причине: как бы дождь не размазал по лицу косметику («Дурочка, забыла зонт!»). К счастью, подошел трамвай, она вскочила в вагон, забралась на мягкое сидение. Здесь можно хоть немного подремать. Девушка зевнула и мысленно сказала себе:

– Какая ты несчастная, Лиза! Так рано вставать! Неужели целую жизнь ровно в пять будет трезвонить проклятый будильник? И тебе вечно придется садиться в этот трамвай?..

Лиза закрыла глаза, наступал тот небольшой период, когда она могла помечтать в полудреме. Она уже «покинула» Алексеевск, жила в большом городе – Москве, Санкт-Петербурге, или даже заграницей. У нее была собственная машина, дом, богатый поклонник, который каждый день дарил ей дорогой подарок. Про работу медсестры она позабыла, она вообще не работала, а занималась исключительно одним: готовилась к будущей поездке на Багамы…

– Девушка, ваш билет?

(«Приехали!»)

– Проездной! – сердито ответила Лиза. – Пора бы запомнить. Не первый раз езжу этим маршрутом.

Такого прекрасного сна больше уже не было, зато наступил период воспоминаний: вчера они с Костиком классно потусовались в баре. Потом он пригласил Лизу к себе, девушка хорошо понимала, какова цель такого приглашения. Но сделала круглые глаза, когда Костик начал к ней приставать. Лиза сопротивлялась, правда слабо, неумело…

– Ах, – вздохнула девушка. – Если бы на его месте был Ди Каприо. На худой конец Том Круз. Впрочем, подошел бы и Костик. Но ведь он обманет, мама говорит, мужчинам верить нельзя. И что в итоге? Стану я старой, никому не нужной.

У Лизы аж мороз пробежал по коже: ей уже девятнадцать. Ди Каприо и Круз уходили от нее дальше и дальше, а реальный Костик хитро улыбался…

Она и не заметила, что трамвай остановился. Конечная, ее остановка! Лиза с тоской подумала о белом халате и больных. И погода все больше хмурится. Как не хочется выходить!

– Девушка, – на этот раз рассердилась кондуктор, – вы не проспите остановку?

– Не просплю, – смутилась Лиза и выскочила из трамвая.

Она пробежала по небольшой аллее и оказалась под аркой огромных мрачных ворот. Психиатрическая больница, где она работала, представляла собой длинное, двухэтажное здание, выкрашенное в грязно-серый цвет. Решетки на окнах служили надежными охранниками для больных, изолировали их от кипевшей вне этих стен жизни, с другой стороны, они охраняли тайны самой больницы, иногда по-настоящему жуткие. Каждый раз, когда Лиза оказывалась поблизости, у нее начинало стучать сердце, бесшабашность мгновенно улетучивалось, возникало ощущение страшного замкнутого пространства, которое сжималось вокруг нее! Обычно подобное ощущение быстро проходило, но сейчас Лиза почему-то никак не могла взять себя в руки. От мрачных глухих стен веяло безысходностью; прямо перед девушкой хлопнули двери, заставив Лизу на секунду остановиться, у нее возникло странное чувство, что сейчас эти самые двери закроют мир не только для больных, но и для нее!