– Отстань, Чудила, – я повалился на подушку. – Ты всё об одном. Какие тебе ещё ролики?

– Кажется, он не о том, о чём мы ему толкуем, – догадался Малёк. – Кажется, с ним всё-таки что-то случилось. Ох, недаром Миче видели с Хротом.

– Да. Ещё ведь он подрался у Някки, на пристани, – напомнил Петрик. – Надо было доискать его до конца.

– Что я наделал? – спросил я у подушки.

– Слушай, говорят, Кохи очень сильно избит. Это ты его так?

– Вы спятили, да? – я снова сел. – Вы считаете, что я могу избить человека до такого состояния? Хотя нет. Могу. Его папочку.

– Ты был у Кохи? Ты его видел?

– Ты что, ходил туда с Хротом?

– И как он? Как Кохи?

Я застонал от жалости к своей вражине.

– Видал? – спросил Чудилу Малёк. – Вообще понять невозможно.

– И куда ты делся потом? – спросил у меня Петрик. – Где тебя только не искали!

– Зачем меня искать? – разозлился я. – Что я вам, дитё новорожденное? Куда я денусь? Я болван. Я идиот.

– Кто бы сомневался! – сказали мои дорогие друзья. – Конечно, болван. Драться на пристани! – они оба сели ко мне на кровать.

– Не дрался я!

– А что ты делал?

– Сделал предложение Нате!

– О! Ого! Ну и ну! – они пришли в восторг. – Наконец-то, Миче!

– Да, сделал, а потом не сделал!

Они опешили:

– Это как?

Пришлось рассказывать всё с самого начала, иначе они бы не отцепились меня. И когда я закончил, Малёк высказал своё мнение:

– Да. Идиот, – он сник и расстроился. – Обидел Нату и сам себе сделал плохо.

– Но как же мне быть?

– Есть только один способ. Броситься на колени и умолять о прощении. Всё объяснить.

– Но Корки… Пираты… Но я – анчу… Я боюсь… – лопотал я.

Чудила обнял меня и стал утешать, как я бы утешал Рики, если бы он совершил ошибку и плакал.

– Сколько я тебя знаю, Миче, ты всегда боишься, – говорил он. – Боишься и боишься, но живёшь нормальной человеческой жизнью. У тебя даже не получается как следует запугать Рики, потому что ты не веришь в плохое.

– Я верю. Я трус.

– Это не твоя вера, а вера твоих предков. Ната полюбила тебя за смелость.

– Нет, Петрик, нет. Откуда она, смелость-то?

– Читай выше, – хмыкнул Малёк и погладил меня по голове. Чудила напомнил:

– Смелость просто жить и всех считать хорошими.

– Я всех не считаю…

– Тс-с, – шепнул Петрик. – Брось это. Сегодня ты пойдёшь к Нате и помиришься. Или ты её не любишь? Может, просто ищешь предлог отвертеться?

Отвертеться? Ну уж нет. Я знал, что не могу без Наты. Не могу, не проживу без неё жизнь, даже если её, этой жизни, очень мало осталось. Я пойду и помирюсь.

– Может, сегодня сразу посватаюсь? – я вскочил. – Да. Сегодня. А вы будете сватами. Если сейчас пойти на рынок…

– Миче, сегодня не выйдет.

– Вы на службе? Ох, а почему вы не на службе?

Дзинь-дзинь!

– Ну вот, – сказал Малёк, глянув в окно. – Пытались предупредить. Но не успели. Сейчас он в обморок упадёт.

– Миче, – подскочил ко мне Чудила. – На самом деле всё нормально. Могло быть хуже.

– Хуже чего?

Я глянул в окно. Та мама и папа вкатили в ворота такой специальный стульчик на колёсах, а на стульчике сидел мой Рики. С забинтованной левой рукой, с перевязанной ногой и с головой в бинтах.

Ну и прав был Малёк. Я едва не хлопнулся в обморок.

*

В этот день я всё равно пошёл мириться с Натой. Но меня не пустили в дом! Дескать, барышня, меня видеть не хочет. Потом я подослал парламентёром Малька.

Ему было сказано, чтобы не лез, куда не просят.

– Ты объяснил ей хоть что-нибудь?

– Я успел вставить словечко, – кивнул Лёка. – Она ответила, что придёт навестить Рики. Всё.

– Если бы я снёсся раньше, мы бы сейчас не поссорились. Почему я не понимал, что люблю её? Я так сильно боялся? Но я и сейчас боюсь, – бормотал я себе под нос. Малёк на это реагировал болезненно. Он говорил Чудиле: