Максим выхватил патрон аммонита, зажег огнепроводный шнур, швырнул заряд в актовый зал и захлопнул массивную дверь. Взрыв вынес ее вместе с петлями. Она с грохотом упала у самых ног.

Чудовище уцелело. Оно прыгало по всему залу, пытаясь уйти от солнечных лучей, пробивающихся сквозь дыры в боковой стене. А потом она обвалилась, и весь актовый зал залило ярким светом. Шкура на «лягушке» потемнела, стала коричневой и сморщилась. Монстр выпрыгнул в пролом. Раздался шлепок о землю. В нос ударил резкий запах фиалок.

Ларс окончательно пришел в себя.

– Голова болит, – пожаловался он и тут спросил: – Почему ты не убежал сразу? Зачем ты спасал фотоаппарат?

Максим покрутил пальцем у виска:

– Он бы сломался от взрыва. Штука нежная и дорогая.

Ларс вышел из себя, несмотря на свой нордический, выдержанный характер:

– Но не дороже жизни! – прохрипел он, растирая красные полосы на шее.

– Жизнь – штука бесплатная. Она не стоит ни гроша, – с полной уверенностью в сказанном заявил Максим. – А за фотик деньги уплачены, и немалые.

– Теперь я понимаю, почему у вас люди хватаются за свои сумки, прежде чем выпрыгнуть из горящего самолета. Вернее, не понимаю. Загадочная русская душа.

Максим только махнул рукой. Он перезарядил ТОЗик, подошел к пролому и выглянул наружу. Монстр валялся на земле, превращаясь в бесформенную груду плоти.

Гроза прошла, оставив после себя мокрую землю да резкий запах озона. Заходящее солнце – красно-зеленое, сплюснутое с боков, как яйцо, повисло низко над горизонтом. Еще немного и его лучам не хватило бы сил сжечь монстра. Что ж. Все хорошо, что хорошо кончается.

Максим и Ларс вернулись в номер. Никто не встретился им на пути, никто не выскочил навстречу из-за закрытых дверей или из боковых коридоров. В номере тоже все лежало на своих местах. Непрошеные гости, даже если они и были, не тронули ничего.

– Скажи мне, друг, – Ларс поежился, словно от резкого холода. – А если эта… замонстрячка не одна?

– Маловероятно, – надул щеки Максим. – В Зоне монстры встречаются редко – кормовой базы нет. Но зато они хитрые и сильные. Каждая встреча с ними – серьезный поединок.

– А если все-таки здесь еще кто-нибудь есть?

– Тогда… как-нибудь отобьемся. Или не отобьемся. Но я не чувствую в будущем ничего плохого. То есть, чувствую, но не здесь и не сейчас. Сам не знаю, когда.

Ответ удовлетворил Ларса. Он достал из рюкзака еще две банки консервов.

– Э, нет! – запротестовал Максим. – Ты пойдешь налегке, а мне тащить эту тяжелую дуру? Нет уж, давай мое жрать!

Он достал пару банок с «Завтраком туриста», ключ-открывашку и хлеб. Ларс с интересом наблюдал за тем, как Максим вскрывает консервы. Осторожно подцепил вилкой рыбу с крупой и соус, подержал все это во рту, проглотил и сказал:

– Есть можно. Даже вкусно, в отличие от ваших столовых.

– Не сюрстремминг, – съехидничал Максим, гремя ложкой по стенкам банки.

Потом он разложил на кровати оружие – ТОЗик, карабин Мосина, дерринджер, «Парабеллум» и «Вальтер ППК».

– Забавные вещи получаются, – пожаловался Максим норвежцу. – У меня полно патронов для пистолета Макарова – они постоянно попадаются в Зоне. А самого пистолета нет – ни одного не нашел. Да и толку от него никакого – его же заклинит… хотя я не проверял, конечно. Зато есть три нагана плюс мой наградной револьвер, но к ним в Зоне нет патронов. И купить их нельзя. По закону мне положено только четырнадцать штук – два барабана. В обычных оружейных магазинах они не продаются. Я пишу заявку, в которой должен обосновать, на что я их израсходовал. И тогда ко мне приезжает спецкурьер. Я мог бы легко убедить бедолагу отдать мне больше патронов, но у него их физически ровно положенное количество. Вот такие заморочки. Так что дерринджер пришелся мне, что называется, ко двору.