В июле 1939 года Е. Г. Кагаров рекомендовал присудить Пульнеру степень кандидата наук без защиты диссертации. Отмечая компаративный подход как достоинство, присущее работам Пульнера, он писал:
В своих исследованиях И. М. Пульнер проложил новые пути в исследовании малоизученных вопросов этнографии евреев в СССР. <…> Эти исследования автор проводит с учетом сложных взаимовлияний культуры и быта евреев СССР и окружающего населения. Особенно важны исследования т. Пульнера об обрядах и верованиях, связанных с рождением, свадьбой и смертью. <…> Автор привлекает собранные им впервые материалы, а также многочисленные аналогии из быта других народов[39].
Однако ни следа этих «аналогий» не найти в тексте диссертации.
Отсутствие теоретического обсуждения собранных материалов трудно объяснить незавершенностью диссертации, потому что хотя работа над оформлением машинописи не была закончена, но сама диссертация была доведена до конца, включая раздел «Общие выводы». Можно предположить, что причиной послужили прошедшие в СССР в 1930–1932 годах дискуссии о месте этнографии в ряду других общественных наук, которые привели к объявлению этой дисциплины «вспомогательной». Статус этнографии был резко понижен, что надолго отбило у этнографов интерес к теории, столь значимый для учителей Пульнера во второй половине 1920-х годах, то есть в годы его студенчества.
Что касается отказа от компаративного подхода, возможно, это было связано с тем положением, в котором находилась возглавляемая Пульнером Еврейская секция. На отдельное структурное подразделение в ГМЭ могли претендовать только этносы, обладающие административным рангом не ниже автономной республики. Вскоре после создания в 1934 году Еврейской автономной области (ЕАО) на Дальнем Востоке пошли разговоры о том, что вскоре ее ранг будет повышен до автономной республики. Еврейская секция была создана во многом под влиянием этих надежд и обещаний. После 1937 года, когда переселение в ЕАО было остановлено и разговоры о создании автономной республики стихли, положение Еврейской секции стало достаточно шатким. В этой ситуации обсуждать черты сходства между еврейской и славянской культурами означало провоцировать закрытие секции и возвращение ее материалов в Белорусский отдел, где они прежде находились[40].
Каковы бы ни были причины, подтолкнувшие Пульнера к отказу от теоретического анализа и компаративного подхода, это объективно означало шаг назад, возвращение еврейской этнографии на тот уровень, на котором она находилась во времена Ан-ского, то есть на уровень романтического национализма, подчеркивающего уникальность и особость еврейской народной культуры. Это объективно соответствовало тому реакционному повороту в общественных науках, который все больше давал о себе знать на рубеже 1930-1940-х годов.
Анализируя собранные материалы, Пульнер, в основном, опирается на идеи своих учителей.