– Спасибо большое, – сказала тетка, неохотно прерывая свой рассказ и поднимаясь со стула. – Пожелайте мне удачи.

– Гитлер капут, – пожелал Лелик.

– К черту, – ответила тетка, которая, как видно, ожидала другой фразы, и отправилась к окошку.

– Бог вас накажет за издевательства над бедной женщиной, – лицемерно заметил Макс, который внимательно слушал весь этот разговор.

– Болтать команды не было, – строго сказал Лелик. – Ты инструкции выучил?

– Да выучил я ваши кретинские инструкции, – быстро ответил Макс. – Еду по турвизе покупать машину по приглашению господина Шварцкопфа во Франкфурт. Жить буду в отеле «Клопеншток» на втором этаже в номере с цветком на окне. В первый вечер приглашу к себе пышнотелый и крутогрудый немецкий фройляйн, с которой мы будем делать эрдбере тиикане дас бетт цу кумпфен цу раушен цу шлафен, – пролаял Макс.

– Ты вчера пил, что ли? – полюбопытствовал Лелик.

– Немного, – честно ответил Макс. – Две бутылки коньяка с главредом. Мы помирились. Я ему придумал выражение «горнило власти», а он пообещал взять меня в штат.

– Так, может, тебе и не надо со мной в Америку, – спросил Лелик, – раз так все хорошо складывается? Тогда пойдем отсюда, чего зря время терять?

– Э, нет! – возмутился Макс. – Я с ним коньяк уже давно пью, а в штат меня так и не взяли. Так что давай свои дурацкие инструкции – будем прорываться в Голландию.

– Макс, – сказал Лелик, – лично мне наплевать, но если ты с немецким Штирлицем начнешь острить, тебе выезд перекроют в две секунды. У них юмор совсем другой – не такой, как у тебя, имей в виду.

– Может быть, – задумчиво спросил Макс, – мне им голую задницу показать? У немцев вроде именно такой юмор.

– Ты лучше вообще обойдись без юмора, Петросян фигов, – сказал Лелик. – Что за манера – обязательно нарываться на неприятности?

– Лелик, ты же знаешь! – заныл Макс. – Я такой человек – не люблю рутину! Вокруг все должно искриться.

– Ну и шел бы в электрики, – посоветовал Лелик. – Что ты в журналистику подался?

– Слушай, – засуетился Макс, – уже мужик перед нами пошел. Мы следующие. Так что мне там говорить-то?

– Ты едешь за машиной во Франкфурт к господину Хайнцу. Он тебе забронировал отель с названием, выговорить которое ты не в состоянии. Но оно есть в факсе от господина Хайнца.

– О, – сказал Макс, – кетчуп «Хайнц». Я легко запомню.

– Вот все твои документы, – продолжил Лелик, – и справка на покупку пяти тысяч долларов. Справку потеряешь – убью на месте. Мне самому из-за тебя придется живые три тысячи показывать, потому что неохота еще одну справку покупать. А без денег могут и завернуть.

– Давай я им живые три покажу, – предложил Макс, – а ты справку на пять. Я же человек маленький, мне пять и не полагается.

Но Лелик пропустил это интересное предложение мимо ушей, потому что прекрасно знал, что будет, если к Максу в руки попадет такая безумная по его масштабам сумма.

– Главное, – сказал он Максу, вспоминая наставления Славика и свой собственный опыт подобных собеседований, – лишнего ничего не болтай, веди себя сдержанно и с достоинством. Всем видом показывай, что тебе абсолютно наплевать, пустят тебя или нет.

– Да мне и так наплевать, – начал было Макс, в котором вдруг совершенно неожиданно вскипел патриотический порыв, но Лелик прервал его излияния, показав взглядом, что подошла их очередь.

Друзья отправились к заветному окошку, за которым восседал рыжеватый немец сурового вида, и Лелик велел Максу идти первым, чтобы стоять рядом и суфлировать. Немец кивнул в ответ на «их уилл эссен» Макса (они тут, вероятно, привыкли не реагировать даже на самые дикие фразы на немецком), взял документы и стал их внимательно изучать. Лелик от скуки стал глазеть по сторонам и вдруг увидел, что в соседнем окошке стоит та самая пожилая тетка, которой он давал советы, и объясняется с работником посольства. Лелик прислушался.