Суп, мясной, густой, немного перченый, мясо и салат из свежих овощей я съела без жадности. Ну подумаешь, блюда. Обычная еда. А вот сладкий пирог… Арантая, так называли продолговатый оранжевый фрукт, ставший начинкой для пирога, считалась очень дорогой и по карману была только верхушке аристократов. Ее привозили из диких лесов, в которых добывали фрукты с опасностью для жизни. Я слышала об этом лакомстве, описываемом, как смесь шоколада и сливок, но никогда не пробовала его. И вот теперь я сама не заметила, как проглотила целых два куска, даже не поморщившись.

— Узнаю мою Веренику, — с умилением произнесла мама, — ты всегда так любила пирог с арантаей. В том городке, наверное, нет ничего подобного.

— Нет, — подтвердила я, — но у меня и денег никогда не было. Едва хватало на оплату съемного жилья и еду до конца месяца. Зарплата библиотекаря в таких городках крайне маленькая.

Мать всплеснула руками и обвинительно уставилась на отца.

— Гордий! Наша девочка голодала! Как ты мог!

— Откуда мне было знать, — огрызнулся тот таким тоном, как будто говорил: «А если бы и знал, вообще перестал бы платить ей».

— Немедленно повысь ей зарплату! Слышишь?! — тихая скромная мама была настроена решительно.

— Тогда и остальным придется повышать.

— Мне плевать на остальных! Моя дочь не будет голодать!

Отец посмотрел на меня как на досадную помеху на пути к мировому господству и что-то буркнул себе под нос.

— Гордий!

— Да повышу я, — не выдержал отец. — Дайте мне поесть нормально в собственном доме!

Мать, удовлетворенная обещанием, замолчала и уткнулась в свою тарелку. Я скосила глаза на Леонарда. Он вроде делал вид, что ел, а по губам все равно блуждала ухмылка. Вот спрашивается, какие выводы он успел сделать? И для чего они ему?

Доедали мы в тишине. Едва то ли завтрак, то ли обед закончился, Леонард поднялся из-за стола.

— Прошу прощения, но нам пора. Веренике нужно приступать к работе. Обещаю, что, если она захочет, я не буду препятствовать ее встречам с семьей.

Мать всхлипнула, встала из своего кресла и порывисто обняла меня.

— Не забывай нас, детка.

Да нет, конечно, не забуду. Мне еще надо остаться с матерью наедине, чтобы поговорить по душам. Но это потом…

Попрощавшись с моими родными, мы с Леонардом отправились в портальную комнату и уже оттуда перенеслись в другую такую же.

— Добро пожаловать в мой дом, — Леонард повел рукой, и в одной из стен сразу же проявилась дверь. — Сейчас служанки помогут тебе с макияжем и прической, а уже отсюда мы отправимся в театр.

Я мысленно только плечами пожала. Хочет показать высшему обществу красивую куклу рядом? На здоровье. Я противиться не буду.

По коридору мы прошли в одну из гостиных столичного дома. Небольшая уютная комната, отделанная в светло-зеленых тонах, она так и манила присесть в невысокое кресло ил расположиться на широкой тахте и немного отдохнуть,

Леонард позвонил в стоявший на подоконнике посеребренный колокольчик, и через полминуты в гостиную вбежала служанка. Худощавая шатенка с голубыми глазами, она была одета в коричневое платье, черные туфли и белые передник и чепец. Поклонившись хозяину, она принялась за дело.

Меня усадили за небольшой туалетный столик у окна. На столешнице, как по мановению волшебной палочки, появилась разнообразная косметика вместе с несколькими видами расчесок.

Леонард оставил меня и вероломно сбежал.

Я прикрыла глаза, решив, что результатами полюбуюсь потом, когда закончится эта пытками румянами и губной помадой.

Не знаю, сколько времени длилось все действо, но наконец-то служанка почтительно произнесла: