— Только не говори мне, что ты в этого мажора влюбилась! И поэтому со скоростью света выходишь за него замуж. Не поверю.

— И не надо верить, — впрочем, я сама в это не верила.

Какая-то часть в Стрельцове-младшем мне нравилась, которая иногда даже вырубала мозг...

Но думаю, что я просто целовалась впервые и вообще в первый раз подпустила к себе так близко парня.

— Я сама разберусь со своими проблемами.

И почему я не прервала звонок? Чертово воспитание!

— Ты?! — усмехнулся он. И я тут же вспомнила, почему его раньше терпеть не могла. В нем я узнавала свою маму. Этот его тон. — Наташа, это Стрельцов, а не твой тупой бармен из забегаловки.

— Наша «Баня» — элитная, — обиделась я за свое рабочее место. — Это тебе не дорожная закусочная. И бармены у нас...

— Сыночки миллионеров? Стрельцов тебя на завтрак пережует и выплюнет, а ты даже пожаловаться никому не сможешь. У тебя характера нет и ума... Ты, кроме Донцовой, ничего не читала. Откуда тебе жизнь знать?

Да уж откуда?

У меня же мама — монашка, чистый ангел! А папа — деревенский учитель — всю жизнь учит чужих детей практически даром, а на своих нет времени и финансов...

Поэтому я прячусь здесь... И читаю исключительно Донцову!

Злоба на него просто вырвалась наружу, но я привыкла терпеть, поэтому, как обычно, культурно возразила:

— Ты обо мне имеешь обманчивое мнение.

— Я никогда не ошибаюсь. А мажора твоего знаю уж побольше тебя.

И тут мне стало интересно. Я поняла, что это мой шанс понять: почему между ними идёт такая война?

— И что же такого ужасного ты о нем знаешь?

19. Глава 19

— Уж много чего, поверь. Этот подлый мажоришка тебе самой скоро станет противен. Он себя покажет. Ты его еще узнаешь. Но я советую тебе так близко с ним не знакомиться.

— И почему? — спросила я. — Что в нем такого плохого?

Тут я услышала смешок рядом со своим лицом и обернулась. Оказывается, пригнувшись ко мне, мой разговор с Игорем подслушивал Евгений. Заметив мое удивление, он быстро выхватил из моих рук телефон и добавил:

— Да! И чего это во мне столько всего плохого и противного? Давай, шланг, рассказывай! А я тебя внимательно послушаю и, быть может, законспектирую, если твоя критика будет обоснованной. Но ты уж постарайся. Вдруг что-нибудь умное родишь!

— Верни телефон! — хотя я ему и приказала, но голос у меня звучал вполне сдержанно.

Женя, видимо, послушал Игоря и спросил:

— Больше тебе нечего сказать? Тогда хочу тебя огорчить. Я с тобой не согласен. Это всего лишь вкусовщина, мнение никому неинтересного человека. Так что адью! И больше не звони ей, — он отключил связь и вернул мне мобильник. — Ты прямо, как училка!

— Ты перешел границы.

— А по-моему, это ты забыла, что на данный момент выходишь замуж и общаешься с сомнительными личностями. Собираешь всякие сплетни про своего же жениха.

— Можно подумать, будто это тебя задевает.

Женя развалился на диване и улыбнулся в тридцать два зуба:

— Ты права. Мне нет дела до того, что обо мне думает всякий… — Женя увидел мою мину на лице и поправился: — Человек низшего класса. Но только к Банщикову не ходи! Уж лучше опроси мою няню, учителей, сходи к моему психологу, попытай ее...

Я представила такую картину, как допрашиваю с пристрастием его личного коуча, а тот мне в ответ выдает: «Профессиональная этика, детка!», и рассмеялась.

— Тогда рассказывай про себя сам.

— А зачем? Чтобы ты потеряла ко мне интерес?

Я молчаливо взглядом сказала ему: «К тебе? Умоляю!». И, взяв сумку, направилась из кабинета. Стрельцов вскочил и вышел за мной следом.

— Куда едем? — поинтересовался он, пока я закрывала кабинет.

— Никуда. Я еду домой, а ты можешь ехать, куда хочешь, только веди себя хорошо, как мы условились.