А Арина же, не обращая на давящийся кашель Жени, продолжала трогать себя за внушительную грудь и вилять большим задом, приговаривая и показывая:
— Она ноги задирала так и так! А потом вот так кланялась и лыбилась! Да еще ноги свои ласкала, будто голову хамелеона… А потом как растопырилась, «прыщи» свои оголила, а руки сюда сунула! — Арина положила ладони на внутреннюю часть бедра, склонившись перед нами. — Как вам?! И это все видели! Все наши мужики!
Всё это смотрелось до того нелепо, что, кроме смеха, ничего у нас не вызывало.
А Арина, не замечая этого, выпрямилась и закричала:
— Она — проститутка! На моих глазах и перед всем персоналом рыжего сняла!
Рыжий, по-видимому, Банщиков, догадалась я. Хотя он не рыжий, у него темно-каштановые волосы с рыжеватым отливом.
— Не снимала я его! — защищалась Полина.
Но Арина её заткнула:
— А что он в трусы тебе сунул, шалава проклятая?! Я все видела! Да и Боря видел, и Степан! Доллары он тебе пихал, доллары! Чтобы полапать тебя в одном месте!
— Нет же! Это пари, клянусь! — взмолилась подруга. — Не деньги он мне дал, а приглашение на вечеринку вип-класса. Вот смотрите, — Полина из пояса юбки достала смятую открытку, похожую на долларовую купюру. — Видите?
Женя мельком её оценил, и по его глазам я догадалась, что он что-то понял. А тем временем Арина загремела:
— Уже и работать туда пригласили?! Я говорила, что она шлюхой подрабатывает! Ей не место в нормальном заведении!
— Это было пари! — пищала Полина.
— Давайте выслушаем её! — попыталась я вступиться за подругу, но разве Арина кого-нибудь слышит?
— Сучка шалавливая! — вцепилась она в горло моей подруги. — Всех мужиков здесь завела! А теперь показушные слезы льешь! Плачь, хоть обревись! Мы тебе все равно не проверим?! — трясла ее она, пока мы с Женей пытались их разъединить. — Ты уволена!
Тут Женя высвободил из цепких рук сумасбродной официантки мою подругу и, загородив её собой, возразил:
— Она не уволена. Пусть с Банщиковым идёт, куда хочет, — а затем обратился к Полине: — Но ты оштрафована. Ещё одно такое пари, и ты на улице окажешься с испорченной трудовой.
Неожиданно Арину прорвало. Ее глаза побелели, лицо сделалось безумным, и она так закричала, что, наверное, во всех ближайших зданиях почти каждый мог разобрать каждое ее слово:
— А ты уже поверил ей! Что за сумасшедший дом?! Эта шалава вас всех «прыщами» своими взяла, да? — она шла на моего жениха, наезжая на него большим бюстом. — А, быть может, своими костлявыми бёдрами?! Или двумя палками, что у нормальных людей ногами называются? — Женя пятился назад и уперся в стену. Арина зажала моего жениха к стенке и, схватив его за футболку, продолжала кричать: — Ты, смазливый папенькин сынок, помолчал бы! И не лез в нашу работу! Знаем таких придурков, что думают только тем, что иногда плохо работает, в основном, без шевеления болтается между ног!
Женька смотрел на неё вылупив глаза, и, похоже, дар речи потерял, а она продолжила свою пламенную речь, держа хватку:
— Красивых хочется, да не достаётся, да?! Вот и на шалав бросаешься, как тузик за косточкой! Кобель! Постыдился бы при невесте на ее подругу таращиться! Пусть и некрасивая она, зато не шлюха! Тупая, но не шлюха!
Я уже готова была убить свою подчиненную чайником, например... Она перешла уже все мыслимые и немыслимые границы. Пока я искала потяжелее предмет, Арина обратилась ко мне:
— А ты — полная идиотка! Эта шваль у тебя парней отбивает, а ты её еще защищаешь!
— Да не отбиваю я!
— Ага! А Банщикова кто клеил?! А этому уроду кто сейчас «угри» показывал?!
Моё терпение лопнуло, и я, как заправский бригадир, пробасила: