А я смотрела на Павла Олеговича. Он капал себе капли, держась за кресло:

— Может, вам врача вызвать?

— Не стоит. Врач рядом. Ге-ра! — крикнул он, и в дверях словно вырос молодой цветущий парень. — Гера, давление…

— Здравствуйте, — поздоровался со мной молодой человек, улыбаясь в тридцать два зуба. Он поднес хозяину термометр и поинтересовался: — А что с Жаровой делать?

— В ее комнату проводить и сторожить.

— Сделаем! — Парень сразу кому-то позвонил и через минуту меня проводила суровая женщина в гостевую комнату. Но по дороге я увидела открытую спальню, в которой горела всего одна свеча. И меня словно манила она… Хотелось все рассмотреть… Это помещение словно светило магией.

Мне досталась очень маленькая комнатка. Впрочем, зачем мне большая? Я ведь сегодня просто ночую, а потом приеду сюда только на свадьбу…

Тут я вспомнила про обязательства и все! Мука неизвестности сразу заполнила меня. Ну, ничего я не помнила из того, что подписала. Ведь тогда после алкоголя я выпила много кофе, видимо, переборщила, и мой организм не справился.

Никогда не думала, что от запаха кофе может тошнить… Я все подписала, не читая, лишь бы они отстали от меня. А теперь мне сделалось страшно. Что же я им задолжала?

Не знаю, сколько я бродила по маленькой комнатке, наверстывая круги. Но, вспомнив об спальне с горящей свечей, мое любопытство взяло вверх, и я вышла в коридор.

Тишина. Горели лишь ночники. Да и кто в два часа ночи может не спать, как я?

Я прокралась в пустую комнату и замерла. Вокруг висели, стояли и лежали картины. Лишь над портретом красивой женщины горела свеча, из чего я сделала вывод, что мама Жени умерла. Все ее творчество было наполнено одной темой на древнеримскую мифологию. И как искусно написано! Мать Евгения явно любила Древний Рим не меньше моего деда. Она могла бы продавать свои работы и на это жить. Такое высокое качество! Я стояла и любовалась. В потемках мне так и казалось, что все эти боги вот-вот оживут, и на холстах начнется жизнь…

— Не слишком ли ты смелая? — от голоса Евгения разило морозом.

Я со страхом обернулась и постаралась приветливо улыбнуться. Но что-то мне подсказывало, что моя улыбка до того была жалкой, что больше походила на мольбу о пощаде.

Дрожащим голосом я ответила:

— А моя мама ненавидела искусство.

11. Глава 11

— Что?

— Моя мама ненавидит искусство в любом виде… И папа... Кроме, как пострелять, ничего не любил.

—Так ты — дочь снайпера?

Я замерла. Говорить о родителях не хотелось. Слишком больная тема. Мой отец — мошенник, убийца и вообще страшный человек. Сейчас он сидел в тюрьме уже седьмой год. А мать — властная женщина — заведовала в отделе образования и портила жизнь всем, кому могла. В кого мы с братом пошли, я не знала. Митя — слабое существо — прогнулся под мамой. Боялся её лишний раз обидеть и был просто бесплатной слугой — бездушной шахой. Она его унижала, всячески гнобила и ненавидела нас обоих.

Спасением для нас был дед, пока был жив… Раньше он приезжал за нами. Забирал в этот город на все лето. Мы жили у него в домике и радовались жизни до сентября.

Я отказывалась маме служить. Я взывала к ней, чтобы она в нас видела людей. Но вместо этого мне влетало. Митя иногда брал вину на себя, но зря это делал. Тогда давали по шеям нам обоим.

И Митька сломался. Бросил учёбу и загулял с ребятами, а затем и вовсе пропал. Мама его даже не искала. Все заботы по хозяйству свалила на меня.

Искала брата я. Узнала, что он связался с наркоманами и попал в банду бездомных. Хоть я и старалась его найти, но не смогла. Узнав это, мама переключилась на меня и стала гнобить с двойным усердием. И я решила сделать, как брат. Сбежать…