– Не говорите никому.

Великан запрокинул голову и оглушительно расхохотался.

Бренна смущенно шепнула:

– Тише.

Он расхохотался еще громче. Пообещав никому ничего не говорить, он поставил ее на землю. Бренна изловчилась и проскользнула мимо отца, прежде чем он успел схватить ее.

– Бренна! Назад! Сюда!

Притворившись, что не слышит, она побежала дальше. И не останавливалась до тех пор, пока не почувствовала себя в безопасности. Она спряталась на кухне под столом вместе с поросенком, заснувшим у нее на коленях. Вот тут-то Бренна и вспомнила – она же забыла попросить великана жениться на ней! Ладно, ничего, завтра попросит. А если он откажется, что-нибудь придумает. Но добьется своего – он станет ее мужем. Папочке не придется беспокоиться.

Шотландия, 1119 год

В день своей свадьбы Коннор Макалистер был в полной боевой раскраске. В настроении столь же мрачном, сколь мрачна была синева его лица и рук. Лэрда не радовало предстоящее событие, но, как человек чести, он должен был сделать все для восстановления справедливости.

Ум и сердце Коннора давно были готовы к мести, и, по правде сказать, в этом для него не было ничего необыкновенного. Впрочем, как и для каждого обитателя Горной Шотландии, носившего на поясе меч.

Лэрда сопровождали пятеро воинов. Они тоже были готовы к схватке, но выглядели куда веселее господина – еще бы, никто из них не собирался взваливать на себя до конца своих дней такое бремя, как жена-англичанка.

Куинлен, правая рука лэрда, ехал бок о бок с ним. Воин был одного роста с господином, но не столь мускулист и широк в плечах и потому не так силен, как Коннор. Однако причина, по которой Куинлен встал на сторону клана Макалистера, заключалась вовсе не в этом. Ум Коннора, неиссякаемая жажда справедливости, талант лидера притягивали к нему людей. Как преданный сотоварищ, Куинлен был готов пожертвовать жизнью ради лэрда. Однажды Коннор спас его, и Куинлен знал – господин придет на помощь всегда, не считаясь с риском. Все остальные испытывали к Коннору те же чувства, что и Куинлен, а лэрд не делал различия между своими людьми и членами семьи.

Куинлен стал не только сторонником Коннора, но и его близким другом. Он, так же как и все Макалистеры, лелеял жгучее желание восстановить справедливость, нарушенную в прошлом.

– Не поздно передумать, – заметил Куинлен. – Есть много других способов отомстить Макнейру.

– Нет, я уже известил мачеху, что собираюсь жениться, так что теперь нечего об этом говорить.

– Ты думаешь, тогда Юфимия вернется?

– Может, и нет, – ответил Коннор. – Ей трудно ступить на нашу землю после гибели отца. Она до сих пор оплакивает его.

– А что ты скажешь Алеку? Брат приказал тебе покончить с наследственной кровной враждой. И ты дал слово.

– Да, это в последний раз. Долго, очень долго Макнейр будет об этом помнить, и с меня достаточно. Сам знаешь, как эта свинья жаждет вступить в союз с англичанкой. Его жадность мы используем в своих интересах. Вспомни, друг, он опозорил и уничтожил всю твою семью.

– Но мы же воевали с ним из-за его вероломства.

– Этого мало, – возразил Коннор. – Я доведу свое дело до конца, и твой отец тоже будет отомщен.

Куинлен вдруг рассмеялся:

– На этот раз, по-моему, все происходит не без вмешательства Господа. До нынешнего утра мы даже не знали имени девушки, которую ты собираешься отобрать у Макнейра. Ты сам-то помнишь ее?

– Ее трудно забыть. А ты знаешь, у меня есть серьезный аргумент для Алека. Очень важный.

– Все равно твой брат впадет в ярость.

– Нет, я знаю, чем его укротить. Я дам ему понять, что англичанка сама выбрала меня в мужья много лет назад.