– Что это была за музыка? – Сва выпустил прощальную струйку дыма и погасил сигарету.

– Красиво? – прищурилась Лилиан. – Сначала был арабский ре-баб, а потом музыка испанских морисков. Вряд ли вы это слышали.

– Вы словно из восточной сказки явились, – не удержался Сва и понял, что краснеет.

– Вам нравится моя одежда? – довольно улыбнулась она и отвела глаза.

– Вопрос! Ни на ком никогда не видел ничего подобного.

– Очень рада. Надеюсь, вы от чая не откажетесь? Точнее, это не просто чай. Я специально для вас заварила самые редкие травы, разные снадобья – с Памира, из Киргизии. Их невозможно найти в Москве, попробуйте!

Сва отхлебнул и зажмурился. Поразил глубокий горько-сладкий вкус со множеством неуловимых примесей и ароматов:

– О-о!– качнул головой. – Невероятно! Одновременно что-то жгуче-сладкое и необычайная свежесть. Я чая с такими примолота-ми и представить не мог.

Лилиан сдержанно хмыкнула:

– Чай из магазина я бы вам не предложила.

– Да, восток – это восторг! – с пафосом воскликнул Сва и слегка смутился.

– Восток – восторг… Неплохо. Я рада, что вы способны тонко чувствовать, – Лилиан задумчиво улыбнулась, помолчала. – Значит, у вас артистичная, восприимчивая натура. Тем важнее предупредить вас об опасности. Нил в прошлый раз говорил, что настоящее откровение постигается только в экстазе. Но если ваш дух неподготовлен, неукротим и слишком быстро стремится вместить бесконечное, он может повредить оболочку души и даже покалечить тело. Некоторые наделённые художественным даром люди глубоко страдают оттого, что их дух скован немощью души и потому не может достичь подлинных высот. Такие люди часто погибают раньше взлёта. Разные снадобья стократно усиливают духовную мощь даже у неподготовленного человека, кстати, это о них говорится в русских сказках о богатырях. Но! Но они во сто крат быстрее, чем обыкновенное безумие, разрушают волю и психику – всю так необходимую мудрецу гармонию духа, души и тела. Увы, для многих из хиппов баловство с разной дурью стало началом движения в ад, – она многозначительно кивнула головой, подтверждая свои слова. – Нельзя идти в заколдованные подземелья без проводника. Так что слушайте внимательно… Восторг и означает по-русски «экстаз». В своих глубинах суфизм весь пронизан его энергиями. – Лилиан отхлебнула из пиалы и прикрыла веки. – Радения дервишей, их музыка, танцы, экстатические молитвы похожие на заклинания – это лишь некоторые пути, Нил вам уже рассказывал. Но есть и другие.

Её глаза, сияя незнакомым блеском и словно блуждая, встретились с глазами Сва:

– Допейте! И я вам скажу нечто важное.

– А можно с сахаром? – спросил он и снял крышку с сахарницы.

– Это не сахар, – улыбнулась Лилиан, – это так называемый «зелёный шербет», приготовленный немного иначе. Наверняка, вы о нём ничего не знаете. Но подождите, его надо пробовать после всего, отдельно и осторожно.

– Даже не слышал о таком, – мечтательно признался Сва, и в голове у него поплыли успокоительные мысли: «Нет, это не наркота.

Лилиан этим не занимается. Это какое-то древнее снадобье, как они с Нилом говорят. Всё пройдёт без следа, как светлое, небесное опьянение, надо только постараться хоть что-нибудь запомнить. Повезло мне с олдами – встретить такую щедрость и такую культуру. Как хорошо, что я им понравился…»

– Пейте как можно медленнее, а я вам почитаю суфийские стихи, из моих самых любимых. Они часто звучат у меня в голове, сами собой, – опять опустив глаза, проговорила Лилиан и начала читать по памяти, потом вынула из-под столешницы пачку машинописных страниц.

Сва недоумевал, как бумажные листки могли так плавно и покорно устремляться за её рукой, за голосом: