Развод для женщины, что трамплин. Если начнёшь копаться в прошлом, жалеть себя и обвинять окружающих – свалишься в пропасть, утонешь, сгинешь… Если ж с силами соберёшься, (не важно, что их осталось только на один рывок), – прыгнешь вперёд, а может и взлетишь, (тут уж у кого как…).

Горевать долго было некогда, да и не хотелось как-то. Вскоре стали собираться подруги. Цветы, подарки, поздравления… Немного красного для успокоения. Эйфория продолжала нарастать, придавая мне счастливый восторженный вид.

Под конец вечера решили погадать на суженного. Как оказалось, из всех подруг только я и была замужем (не стала им сообщать, что уже – была!). Огромное зеркало в спальне оказалось кстати. Поставили свечи, уселись кружком и принялись, смеясь, загадывать себе любимых.

– «Может и мой суженный где-то там меня ищет, – вздыхаю со смыслом, наблюдая за приготовлениями, – А вот, чем чёрт не шутит, увижу его, найду и стану счастливой, всем мужьям назло»!

Если бы я только знала, если бы могла предвидеть, к чему всё это приведёт…

Вот так, дорогие читатели, и началась эта непростая история. Подруженьки мои весёлые, свечи где-то достали, заговор старинный раскопали, видимо, заранее готовились. Поднялись мы на второй этаж, туда где ещё совсем недавно была семейная спальня, сели кружком возле зеркала, помещённого в деревянную раму, словно картина, напротив него второе поставили, чтобы отражалось, и стали, смеясь, мужчину своей мечты описывать.

– Что бы вы не говорили, а мне всегда блондины нравились, а если он ещё и голубоглазый – вообще отпад! – Сообщила пышнотелая Алеся, которую девчонки за глаза называли гаубицей, то ли потому, что служила она по контракту сисадмином в военной части, то ли потому, что при входе в любое помещение первой появлялась её огромная грудь. Из-за выдающихся размеров переднего бампера она очень не любила странное слово «сисадмин», точно намёк на её габариты. А ещё, находясь на службе, старательно избегала строевой: когда в команде требовали увидеть грудь впередистоящего, подчинённые, (хоть и военные, а всё же – мужики…), открыто пялились именно на неё. Уж лучше, пусть гаубицей зовут… Так и прилипло к ней это прозвище, постепенно перейдя с военки на гражданку.

– Ну, нет! – по-детски выпятив нижнюю губу, взмолилась черноокая худенькая Ольга, – Блондины, они же все спесивые и глупые! Вспомните, хотя бы Иванушку-Дурочка! Типичный блондин.

– Нашла, что вспомнить, – усаживаясь на кровать, громко рассмеялась рыжеволосая Настасья, продавец в крупном супермаркете, – Сразу видно, что ты в детском садике работаешь! А тебе, Алёнка, вообще грех жаловаться. У тебя же в подчинении целая рота мужиков!

– Рота! А что толку! – разведя руки в стороны, хмыкнула гаубица, – Они же все дети ещё…

– Что, так прям ни одного взрослого? – не поверила её словам Ольга. Видимо, воспитательница как-то иначе представляла себе армию

– Ну, почему! Есть один. Лейтенант…, младшой…

Девчонки расхохотались, а потом принялись громко петь:

– Младший лейтенант, мальчик молодой, все хотят потанцевать с тобой…

– Ой, подружки, – покачиванием головы остановила их Алёнка, – только к нему другая песня подходит: – «Женщина, не танцую…»

Девушки попадали на кровать и смеялись так, что дом трясся. Я хохотала вместе с ними, тем более, что внутри до сих пор всё дрожало от пережитого волнения. Наконец, немного успокоившись, Алёнка удивлённо заявила:

– А твой-то сегодня где? Вроде с работы уже должен был заявиться?

По-видимому, подругам совсем не хотелось предстать перед моим муженьком в таком развесёлом виде, там более, во время гадания. Я, сделав серьёзное лицо, постаралась ответить так, чтобы больше не приставали: не хотелось портить настроение.