Лужайки и пышные кусты насыщенного гринового цвета окружали гору. Они уходили куда-то далеко-далеко, сливаясь с высоким лесом и небом в отблесках жаркого дня. Фернандо переполняло радостное чувство. Сеньор точно знал, что это была любовь. Она не перекликалась ни с чем, что он переживал ранее в своей жизни. Но в душе почему-то промелькнуло сомнение: «А вдруг я ей совсем не нравлюсь? И ее благосклонные улыбки – это всего лишь дань вежливости. Но они такие очаровательные. А мой отъезд приближается все быстрее и быстрее. Я сегодня обязательно с ней поговорю. Откладывать больше нельзя».

Тем временем веселая компания уже подошла к ступенькам потемневшего от времени здания. Пилар достала из корзинки плед и расстелила его на траве, чтобы не мешать молодым людям. Друзья сначала вместе поднялись по ступенькам на первый этаж, где высокие своды здания были украшены уникальной резьбой по камню. Они проводили руками по высеченным рисункам. Фернандо пригласил Мерседес подняться на второй этаж. За ними хотела последовать и Кармен, но брат одернул ее за руку и прислонил свой указательный палец к губам, давая ей понять, что этим молодым людям нужно побыть наедине хотя бы несколько минут.

Поднявшись на второй этаж, сеньор Ортис взял за руки Мерче. Она попыталась освободиться, но безуспешно. Лицо девушки загорелось от смущения. Фернандо попытался заглянуть в ее глубокие глаза и произнес:

– Сеньорита Мерседес, не знаю, как сказать вам и что вообще говорят в этих случаях, но я абсолютно влюблен.

– В кого же? – шепотом спросила Мерче.

– О Боже! В вас, конечно, – ответил Фернандо.

Внезапно он замолчал. Обычно словоохотливый и красноречивый, будущий адвокат растерял весь свой словарный запас. Ему понадобились невероятные усилия, чтобы закончить свое объяснение с девушкой:

– Я скоро уезжаю в Мадрид. Если вы испытываете ко мне такие же чувства, то я надеюсь на вашу взаимность. Тогда мне завтра нужно будет поговорить с доньей Лаурой о моих серьезных намерениях, чтобы я смог беспрепятственно за вами ухаживать.

Мерседес прижалась к его плечу, опустив голову, и неожиданно для себя самой тихо сказала:

– Разумеется, я буду рада, если вы поговорите с графиней, потому что тоже…

Фернандо наклонился и быстро поцеловал Мерче. Голова ее закружилась, и она еле устояла на своих ногах. Вдруг, разорвав спокойное небо, в окно влетел посланник духа Испании – голубь торкас, и Мерседес, поддавшись инстинкту, сделала шаг назад. Огромный сизый голубь обнажил свои стальные перья, похожие на лезвия бритвы. Увидев это, девушка по-настоящему испугалась. Птица кричала пронзительным голосом беды и одинокой печали. Умирающий в своем последнем полете торкас с потоком воздуха стремительно подлетел к высокому своду. Он ударился своим острым клювом о каменную резьбу, замертво упав вниз, широко распластав свои крылья. В этот момент грань между жизнью и смертью стерлась, и молодые люди еще продолжали слышать эхо последнего крика погибшей птицы.

Суеверный страх охватил все существо Мерседес, и девушка поняла, что это дурное предзнаменование. Она старалась не показывать своего испуга перед Фернандо и поэтому, услышав голоса Фелипе и Кармины, прямиком направилась к ним навстречу. Молодому человеку тоже стало немного не по себе, но он не был настолько суеверным, чтобы придать этому неприятному происшествию серьезное значение.

Веселая болтовня быстро развеяла тревогу влюбленной пары, и возвращение домой было совсем недолгим. Донья Лаура поняла по сияющему лицу своей племянницы, что будущий адвокат все-таки решился на объяснения с Мерче. Она даже сама почувствовала себя здоровее и моложе. С пристрастием допросив Пилар, как страж правопорядка, графиня окончательно убедилась, что наконец-таки отношения между молодыми людьми сдвинулись с мертвой точки. Графине заранее удалось выяснить доподлинные доходы семьи Ортис в Мадриде, и это ее вполне удовлетворило. Фернандо пригласил их в самое ближайшее время посетить столицу, рассчитывая на согласие доньи Лауры, чтобы как можно чаще видеться с сеньоритой Мерседес. После этого Мерче уже без стеснения начала называть своего жениха просто Нандо.