Эти р-работнички еще порядочно попортили агрегат тем, что вместо хороших качественных чернил использовали… грязь с Уханских болот!

– Нет, ну а чо такова? – пожал плечами Анастезий. – Эта грязюка вязкая и стойкая, а еще весьма целебная для интимных мест… Ай-ай-ай, монна Валенсия, зачем в меня ей кидаться-то?

– Потому что она вязкая и стойкая! – мстительно сказала я, прицельно швыряясь горшочками с грязью. – Весь станок мне забили, ироды!

Потом Анастезий долго вопил, что не отмоет свою рабочую рубаху. На мой взгляд, его рабочей рубахой даже полы было стыдно мыть.

После всех трат у меня оставались деньги ровно на одно платье и, может быть, даже шляпку. Но вместо этого я потратила их на униформу для Анастезия, Родригеса и Лечослава. Очень красивую темную униформу и строгие фартуки.

Таким образом мои работники перестали походить на лиц без определённого места жительства и стали выглядеть очень прилично. Я б сказала, презентабельно.

А главное, надо было видеть почти десткий восторг на их лицах, когда они переоделись в чистое, новое, свежее и красивое. Я боялась, что они меня на руках качать будут, особенно Родригес, который последнее время не сводил с меня глаз.

В общем, весь свой штат я приодела. Теперь черед оставался за мной. Но для этого мне была просто необходима бумага маркиза Сортирани!

– Маркиз Сортирани не примет, если у вас не назначено.

Дюжий дворецкий смотрел на меня, как на побирушку, не желая впускать даже в холл.

– Я по деловому вопросу.

– Многие хотят вести с маркизом дела, но немногие этого достойны.

– Вы можете хотя бы у него спросить?

– Маркиз Сортирани не любит, когда его беспокоят по пустякам. Всех благ, монна.

Мужчина уже собирался захлопнуть дверь прямо перед моим носом, но я поставила ногу в проем, не давая этого сделать.

– Послушайте, мне очень нужно переговорить с маркизом! Просто передайте, что монна Валенсия Блуминг хочет поговорить с ним по поводу участка в Комертоне. Того самого, который он никак не может продать.

При этих словах дворецкий отпустил дверь и смерил меня долгим взглядом.

Через полчаса меня пустили на встречу с Сортирани.

– У вас ровно пять минут, – свысока предупредил его секретарь.

Маркиз пил чай в саду, услаждая слух пением птичек.

Был это худой и бледный человек с внушительной лысиной и колючим, болезненным лицом.

– Итак, монна Валенсия Блуминг, желаете приобрести мои земли в Комертоне?

– Вовсе не желаю, маркиз.

– В таком случае, я зря потратил на вас целых две минуты. Я знаю, что единственное ваше предприятие убыточно и средствами вы не располагаете. Однако, полагал, вас для заключения этой сделки прислал ваш отец – маркграф. Вы напрасно ввели меня в заблуждение, монна.

– Если бы отец хотел заключить с вами сделку, то он бы прислал моего старшего брата Юджина, – фыркнула я. – Нет, сделку с вами хочу заключить именно я. Меня интересует бумага с ваших лесопилок в Балонских лесах. Она – образец лучшего глянца, и прекрасно подойдет для моей типографии.

– Наслышан о вашем неумении вести бизнес, монна Валенсия, – Сортирани презрительно поджал тонкие губы. – Однако сейчас имел неудовольствие полюбоваться им во всей красе. Ваша типография выпускает сортирный еженедельник, которым, простите за прямоту, только подтереться и можно. Вы перепечатываете другие издания, совершенно игнорируя закон об авторском праве. У вас ужасное качество печати и отвратительная репутация. Вы на самом дне, монна Валенсия Блуминг. И вы смеете думать, что я буду сотрудничать с вами, пятная в нечистотах свое доброе имя?

– Вы глубоко заблуждаетесь, маркиз. Никакого сортирного еженедельника моя типография больше печатать не станет. Я буду выпускать эксклюзивный, красочный, глянцевый журнал под названием «Дамский вестник». Он будет выходить раз в месяц, и все дамы царства будут осаждать киоски, чтоб его приобрести. Там они найдут много красивых фотографий, статьи про моду, психологию, знаменитостей, гороскопы и нумерологические прогнозы. Подтереться этим журналом никому просто в голову не придет, Ваша Светлость. Каждый его выпуск станут бережно хранить и передавать из поколения в поколение.