– В моем клане ни один из виверн не считается «последним», – сухо парировал Хашер. – Мы – одна ветвь эволюции…

– Не-ет… – презрительно протянул Дамрис. – Пока жив я и мой род, со своего воздушного потока не спущусь. Сравнять себя с прислугой? Ни за что! Пусть виверны цепляют крыльями кроны деревьев, мои – будут закрывать небеса!

– Да ты, прапрадед, старый сноб, – криво ухмыльнулся Хашер.

– Да, я еще помню те времена, когда виверны не имели права поднять на дракона глаза. Прислуга знала свое место. Теперь магических существ на Игае все больше, а магии все меньше. Не оттого ли драконов рождается так мало, они слабеют и мельчают? – в запале повысил голос Дамрис. – Моя дочь приносит уже второе яйцо, но без подпитки Древних скорлупа неумолимо смягчается, и вскоре яйцо высыхает…

– Может, ты сам виноват в этом? – зло бросил ему Хашер.

– Я? – опешил Дамрис.

– Вы, глава, – поддержал синего дракона Майдаш, по-прежнему сидевший в позе самурая, да еще с косой и кинжалами.

Хашер продолжил:

– Именно ты пару тысяч лет назад жарко поддержал тех, кто посчитал магию целителей самой бесполезной, а драконов, владевших ею, – бездарными. Ты и такие, как ты, устроили гонения на зеленых, а их потомков в других кланах принизили до уровня прислуги. Вы вынудили драконов развивать в себе другие способности, заглушать целительство – и что в итоге? Вы забыли о главном: проводниками Древних могут быть лишь целители. И теперь у всех нас – общая беда. Видимо, будем дружно платить непомерную плату зеленым, чтобы наши дети могли обрести полноценные крылья.

– Мы все совершаем ошибки, – огрызнулся Дамрис. – Заметь, я сам, первым из клана, позволил золотому из правящего рода ввести в семью зеленую целительницу…

– Определив их в отдельную ненаследуемую ветвь и отослав в дальнее гнездо! – припечатал «благодетеля» Майдаш. – Ведь ты поэтому не сразу узнал о случившемся? Младшие Ашарвисы жили на границе ваших земель? И лишь благодаря Адаре, своей кузине, ставшей парой наследника Синего клана, смогли устроить свое яйцо здесь, рядом с Прародителем.

– Я здесь! Здесь, чтобы позаботиться…

– О ком? – вкрадчиво спросил Хашер. – Как ее зовут, Дамрис? Как нарекли твои потомки своего ребенка? Ты знаешь?

Дамрис облизнул губы, явно смешавшись. А Хашер весомо и с осуждением добавил:

– Алера! Так они ее назвали и поделились радостью с кузиной и моим старшим сыном. Притом, что Адара им более дальний родственник, чем ты. Но она знала, а ты, глава и прапрадед, – нет. Зачем она тебе?

Дамрис резко встал и зашипел:

– Она сама выберет клан, когда определится!

– Ну что ж, твое слово принято, глава. Древний услышал, как и представитель серых! – Хашер глядел прямо в глаза опешившему от своих же слов Дамрису.

В этот момент, уже почти привычно, в мою пятку впился деснами Тайрен. Этот синеволосый младенец вылупился через два дня после меня, поднял переполох и вызвал слезы радости и умиления у родителей и Кло. Теперь мамочки и папочка Хашер постоянно ворковали с крепким хорошеньким малышом, а он им беззубо улыбался, пуская довольные пузыри. Нас питала магия Прародителя, я всем телом ощущала ее потоки, которые пронизывали нас и серое яйцо. Даже трещина на нем почти заросла. Поэтому мы не испытывали ни чувства голода, ни жажды, ни естественного желания облегчиться. Но всего спустя сутки у Тайрена и у меня полезли зубы, и – о боги! – началась суматоха. Я не нашла в нашей «колыбели» чем почесать десны, а как же они ноют, не передать словами! Ощущение, что у меня во рту Эйфелева башня растет, не меньше.

Я справлялась с проблемой по-взрослому: совала в рот пальцы и елозила по деснам сколько влезет. А Тайрен, змееныш, так и норовил засунуть в рот мою стопу или свою. И почему меня раньше умиляли голопопые младенцы с задранными ногами и обсасывающие пальцы? Когда у самой в наличии лишь пеленка и режутся зубы, умиление быстро превращается в раздражение. А где-то там, на периферии моего сознания, хихикает древний дракон, который теперь, надо думать, любуется миром, в частности происходящим сейчас в яслях, моими глазами.