Так как писатели никогда не собирали сведений о живописной науке, им было неподвластно изучение ее частей и подразделений; сама же она практически не выражает своих целей в словах и из-за человеческого невежества остается вне названных мною наук, но не теряет при этом своей божественности! Не без причины писатели не облагораживали живопись и не восхваляли ее, ибо она сама себя облагораживает, без помощи со стороны. Точно так же, как делают это совершенные творения природы. И если живописцы не свели живопись к науке, не описали ее правилами – в этом нет ее вины. Живопись не становится менее благородной от того, что лишь малая часть живописцев может быть сведущей в литературе, ведь у них нет времени учиться этому. Мы ведь не говорим, что свойства трав, цветов, деревьев и камней не существуют, только потому, что люди еще не изучили какие-то из них? Нет, конечно же. Цветы, травы и скалы благородны сами по себе, вне зависимости от человеческого языка и письменности.

Мы говорим, что та наука полезнее, плоды которой наиболее удобны для описания, обобщения и передачи; а менее полезна та, которая менее удобна для сообщения.

Живопись вполне способна передать свои результаты многим и многим поколениям Вселенной, так как результат ее – итог зрительной способности. У нее иной путь к общему чувству: не через ухо, а через зрение. Поэтому ей не нужны толкователи в лице различных языков, она непосредственно разговаривает с родом человеческим и удовлетворяет его чувства так же, как творения самой природы. Более того, не только на представителей рода человеческого оказывает влияние живопись. Описан случай с одной картиной, изображавшей отца семейства. К ней не только жались маленькие дети этого человека, но и ластились собака и кошка, жившие в этом доме. Изумительное зрелище!

Живопись представляет творения природы нашим чувствам гораздо более достоверно и истинно, чем письмена и буквы; но буквы представляют слова более верно, нежели живопись. Можно сказать, что более удивительна та наука, которая представляет творения природы, чем та, которая представляет творения творца. А сотворенное творцом – по сути своей творение людей, как, например, слова. Именно такова поэзия и подобные ей явления, созданные благодаря человеческому языку.

Живопись для Леонардо да Винчи, бесспорно, самое высокое и самое говорящее искусство («Дама с горностаем», ок. 1489–1490 гг.)

Науки, основанные на подражании и копировании, дают возможность ученику стать равным творцу и также произвести на свет свои плоды. Эти науки полезны для того, кто подражает, но их можно поставить ниже тех, которые не могут быть оставлены по наследству, как обычные блага. И живопись среди таких превосходных наук является первой. Невозможно научить живописи того, у кого нет природной склонности, тогда как в математических науках, например, ученик усвоит то, что прочтет ему учитель.

Живопись нельзя копировать, как письмена, где копия полностью повторяет оригинал. С нее невозможно сделать слепок, в отличие от скульптуры, где копия может быть полным повторением оригинала. Живопись не дает возможности бесконечного числа повторений, как печатная книга. Она всегда благородна, она дарует славу своему создателю, она всегда единственна в своем роде и не порождает собственных копий, равноценных самой себе. Именно поэтому она превосходит все прочие науки.

Самые могущественные владыки Востока выходят к подданным в покрывалах, закрываясь от любопытных взглядов, – они считают, что их слава и величие много потеряют от оглашения и явности их присутствия. Картины, изображающие богов, часто держат под покровами, которые сами по себе являются сокровищами высочайшей ценности. И когда снимается покров – устраивается грандиозное представление с торжественными песнопениями и музыкой, а огромные толпы народа в экстазе бросаются ниц перед священным изображением, молясь ему так, как если бы перед ними находилось само божество во всем своем блеске! Ни в одной другой науке, ни с одним другим человеческим творением такого не происходит.