Утром Костя проснулся от каких-то непонятных звуков. Из-за больших окон, протянувшихся во всю длину спального помещения, в роте было уже светло, но солнца видно не было, окна выходили на западную сторону здания. Все потолки в здании были белыми от побелки, высокие стены тоже, только внизу на высоте чуть ниже человеческого роста стены были покрашены масляной краской в голубой цвет. Костя поднял голову и осмотрелся: все еще спали, только в другой половине спальни была видна фигура старшины Валетина, что-то раскладывавшего на спинки кроватей.

– Костя! – услышал он через мгновение шепот Славки. Тот лежал на соседней кровати и своими огромными глазами с длинными по-девичьи ресницами смотрел на Костю.

– Ты чего?

– Костя, неужели мы поступили?! – тихо сказал Славка и протянул руку.

Костя радостно улыбнулся, кивнул в ответ и пожал протянутую товарищем руку.

– Что это он там делает? – опять прошептал Славка, глазами указывая на старшину, приближавшегося к их кроватям.

– Не знаю, кажется, форму раскладывает.

Заметив приближение старшины, они дружно прикрыли глаза, притворившись спящими. Чисто выбритый, как будто и не было вчерашнего позднего построения, в гимнастерке с портупеей старшина Валетин, тихо ступая в своих хромовых сапогах с голенищами гармошкой, прошел мимо, положив комплекты одежды и на спинки их кроватей. К великому сожалению мальчиков, это были всего лишь комплекты рабочей формы, которые должны были заменить им свою домашнюю одежду, вскоре отправленную все туда же в собственные чемоданы.

Но уже после завтрака, когда взвода распределили на работы, первый взвод отправился в каптерку получать полный комплект настоящей формы суворовца. Это оказалось не очень простым делом, потому что они поочередно подходили к дверям святая святых старшины Валетина, а тот, стоя за стойкой, как за прилавком, наметанным взглядом хорошего портного оглядывал новобранца, выдергивал из какой-либо стопки одежды, разложенным по полкам, две пары черных чисто шерстяных брюк с красными лампасами, черную гимнастерку с красными, вшитыми с одного края, погонами, на которых «золотыми» буквами было написано «Лн СВУ».

Потом он выдавал мундир с золотыми галунами на жестком стоячем воротнике, черную фуражку с красным околышем, белые перчатки, две пары черных ботинок, черный кожаный ремень с армейской бляхой, тугие подтяжки, темно-синие носки, резиновые держатели для носок. Мальчики тут же примеряли и при необходимости обменивали у старшины одежду, ботинки или фуражки, затем подходили к суворовцу Сиротину, который помогал старшине специальным штемпелем ставить в определенных местах всех видов одежды личный номер каждого.

Сиротина, который перевелся к ним из пограничного суворовского училища после того, как то училище было расформировано, старшина взял к себе в качестве каптера. Парень уже успел отучиться там один год, поэтому выглядел немного старше и опытнее тех несмышленышей, которыми выглядели в глазах старшины Валетина только что принятые ребята. А такой именно и нужен был Валетину, чтобы он мог оставлять ему ключи от каптерки с имуществом всей роты на тот случай, если что-то вдруг понадобится во время отсутствия старшины.

Только после маркировки один комплект парадной одежды нужно было аккуратно повесить повзводно на свое место в огромном на ширину всей стены шкафу, внизу поставить одну пару ботинок. Другую пару ботинок надо было надеть уже сейчас. Настроение у ребят было приподнятое, все суетились, толкались, поэтому в каптерке было шумно и жарко. Очень скоро портупея старшины Валетина уже сбилась набок, воротничок гимнастерки был расстегнут, и сам он еле стоял на ногах, ведь в каждом взводе его роты было по 28 человек. Уже не первый раз принимал этот старшина, сам участник прошедшей войны, юное пополнение. Еще в начале этого лета отправил он вместе с тогда еще взводным капитаном Басмановым своих бывших питомцев в разные военные училища Советского Союза, в этой же каптерке одевая их уже совсем в другую форму, в форму курсантов разных военных училищ.