В доме было тихо, только в ванной шумела вода. Тимка сидел на краю ванны, рядом с которой валялись босоножки и пара грязных носков, и, как зачарованный, смотрел вниз. Михаил Петрович поглядел ему через плечо и увидал, как по желтоватой эмали алым языком стремительно расползается окрашенная кровью вода.

––Давай разворачивайся! – приказал Михаил Петрович и, став на одно колено, ловко принял в большие руки мягкие детские ступни.

Большой палец на правой ноге был основательно сбит, но ничего более криминального не наблюдалось.

––За индусов играл? Какого ты… кроссовки пожалел! Я ж вам с Зиной говорил, не покупайте белых! – сказал Михаил Петрович с укором.

Он приложил к пальцу салфетку из аптечки, снял с полки над раковиной бутылочку с перекисью и основательно промыл ранку. Потом взял в руки ножницы. Мальчик дернулся.

–– Тихо! Чего испугался? Думаешь, палец отрежу?! Пластырь лучше подай. Сейчас заклеим это безобразие. Всего и дел!

« Вовка в таком случае прикладывал к ранке подорожник, из игры не выходил, но дома сразу же

обращался за помощью, – думал , вздыхая Михаил Петрович. – С Тимкой все сложнее. Случись что, виду не подаст, зато навыдумывает бог знает чего, будет таиться и геройски переживать. Вот сейчас ждет вестей от отца, хочет, чтобы Антон приехал и, в то же время, боится этого. И все молчком».

Когда любимая жена Михаила Петровича Зина возвратилась домой от подруги Насти, оба ее мужчины сидели в «Плезире» с новенькими ступеньками и дулись в «морской бой». Над головой у них белым светом сияла витая «экономная» лампочка, а на новенькой ступеньке дремала старушка-Руна, которая никак не могла оправиться после недавней тяжелой болезни.

Глядя на лампочку, Зинаида Васильевна опять подумала о Тимкином отце Антоне: « И как это он всю жизнь под водой живет и света белого не видит? И когда же объявится, чтобы с сыном повидаться?». Впрочем, мысль эта не задержалась у нее в голове надолго. Шел девятый час, и она срочно принялась прикидывать, разогревать ли ей к ужину гречневую кашу или приготовить сырники с таким расчетом, чтобы не возиться завтра утром с завтраком.

Михаил Петрович, по уличному Миша-бригадир, который в очередной раз промазав мимо хитро поставленного Тимкой линкора, в это время тоже думал о свояке Антоне Трубникове. После недавнего посещения военкомата мысли у него были тревожные. Что там с Каперангом и его подводной командой произошло так и не известно. Почему так долго не было от Трубникова вестей? Демобилизуют ли теперь Антона или дадут новое назначение, кто знает… Понятно только одно, всех их ждут большие перемены: и его самого, и Зину, и Кутика с закадычным дружком по всякому детскому озорству – Арсением Лозовым.

Когда три года назад Антон выбрался из своего далека, чтобы увидеться с сыном перед походом на новой подводной лодке, и тогда трудно было представить, что по его возвращению, с Тимкой придется расстаться. А ведь рядом еще был родной сын Вовка со своими проблемами. Теперь же и вовсе невозможно было представить себе жизнь без детей.

Ох, и трудная была у них встреча со свояком – подводником. Вернее знакомство. Михаил Петрович тогда бессонными ночами, как в шахматной игре, всякие комбинации мысленно разыгрывал, просчитывал на три хода вперед слова и поступки и за себя и всех своих домочадцев. И как Антона не обидеть, и Кутика от себя не оттолкнуть. И как Зину утихомирить, чтобы не дай Бог при мальце Надежду, сестру его – Тимкину мамашу, злым словом не поминала. И чтобы Володька со своими после армейскими загулами не показался свояку неподходящей компанией для малолетнего сынишки. Антон уже тогда подумывал в какой-то там интернат Тимку во Владивостоке отдать.