– Грустно, дед, что мне тоже приходится повторить то же самое про тебя, – выдержав пронзительный взгляд Павла Сушкова, ответил Василий, кивая головой на правую руку деда, которую он держал под мышкой левой руки.

– Я не про здоровье, Вася, – серьезным тоном сказал старик. – Посмотри на меня: я знаю, что мне осталось мало, но попробуй найти во мне унылость. А ты перестал чувствовать радость жизни. Не говори ничего, – дед заключил снова внука в свои объятья, – я все вижу! Все пройдет, Васенька. Ты думаешь, что ты влюбился раз и навсегда в этой жизни, и другой женщины у тебя не будет уже никогда…. Но это – ты уж извини старика за прямолинейность – несусветная глупость! Любовь только тогда любовь, если она – не пустоцвет. Когда она – не эта, а настоящая – придет, то ты почувствуешь в себе не бессилие, как сейчас, а вулкан энергии внутри себя. Тогда ты сможешь ворочать горы, строить города, поворачивать вспять такие реки, как Неукен и Лимай. Вот твоя прабабушка Эрнеста всю жизнь любила твоего прадеда, моего отца, и благодаря ей, этой любви, она смогла вырастить меня, заложить вот этот небольшой виноградник…. И это при том, что она приехала в Аргентину в 1939 году почти без денег.

Василий глубоко вздохнул и стыдливо повернул голову в сторону Анд, как будто бы впервые увидел величественную горную цепь.

– Василий, – дед задорно толкнул внука и тихо засмеялся, – как, получается у меня поучать тебя, а?

Василий мучительно улыбнулся и ничего не ответил.

– Как это старушка Фрэн дала тебе свой «Понтиак»?! – воскликнул дед, только сейчас обратив внимание на автомобиль, на котором приехал внук. – Не ожидал с ее стороны такого смелого шага! Если мне не изменяет память, то последний раз пределы Неукена этот лимузин покидал во время свадьбы твоих родителей. Да, так и было! Боже мой, как время летит…. Пойдем, Василий, в дом: у меня до этого времени к тебе имелась одна просьба, а теперь их две. Пойдем, я тебя угощу вкусной свежей бараниной, которую привез твой отец вчера утром. У них, кстати, сейчас напряженное время по перегону части стада на продажу, хотя это ты и сам, пожалуй, знаешь. Твой отец сможет приехать сюда только послезавтра. Надеюсь, тебя мы не оторвали от важных дел? – Дед Павел снова немного лукаво посмотрел в глаза своему внуку.

– Нет, дед, – спокойно ответил Василий и уже сам снова обнял старика. – Я очень рад, что приехал к тебе. Жаль, что повод только не слишком жизнерадостный.

– Василий, – начал Павел, когда Василий съел немного баранины с овощами и вопросительно уставился на своего деда, – коль тебе Фрэн доверила свою машину, то надо воспользоваться ею по полной программе. Как думаешь?

– О чем ты, дед?

– Прокатимся до Андакольо… или даже до Чос-Малаля: я хочу увидеть, как ты танцуешь танго. Это моя вторая просьба к тебе.

– А первая? – Василий округлил глаза от странного предложения деда.

– Главная будет потом, когда мы вернемся домой…. Василий, случайно у тебя в машине не завалялась кока-кола? Почему-то с самого утра мне страшно хочется выпить баночку газировки. Странно, что сорок лет я видеть не мог ее, а сегодня мне вспомнилось, как моя мама впервые купила мне две банки кока-колы, и я выпил все за один присест….

– Нет, дед, – рассмеялся неожиданно для самого себя Василий. – Вот чего нет – того нет. Вы же меня все и отучили с самого детства пить эту «гадость», как мне говорили родители и ты вместе с ними.

Дед и внук Сушковы вернулись домой уже после полуночи.

– Дед, – спросил Павла Василий, когда тот включил свет на терраске возле входа в дом, – что-то я не вижу твоего друга.