Ксения замолкла. По ее щекам текли слезы.

– Ксения Павловна, – впервые после смерти жены на глазах Платона также появились слезы, – смею ли толковать ваши слова за ответ «да»?

– Да, Платон Никитич, но мои родители и мой брат никогда не согласятся на….

– Ваш брат все знает: когда он вышел меня провожать три недели тому назад – помните? – он сам мне предложил не мучиться и просить вашей руки.

– Серж все знал? – изумленно воскликнула княжна, вытирая кружевным платком слезы.

– Да, и он обещал, что если ваши родители откажут мне, то он их уговорит.

– Узнаю своего брата, – сквозь слезы улыбнулась Ксения.

Так они проговорили до тех пор, пока в дверь не постучались, и в дверях не показался князь.

– С наступающим вас Новым годом! – воскликнул он с некоторым недовольным тоном в голосе. – Агафон сказал, что вы приехали час назад? А это что?!

Князь уставился на сказочной красоты композицию золотых ангелов с драгоценными камнями.

– Это работа Фаберже, судя по шкатулке? – спросил он. – Камни настоящие? Впрочем, что я спрашиваю – разве могут они быть ненастоящими у такого человека, как вы. Этот красный камень – рубин?

– Нет, это – красный алмаз?

– Но такого размера, как я знаю, вроде бы никогда не находили. Вы представляете, сколько может стоить такой бриллиант? А тут еще изумруд и синий сапфир! И таких размеров! А на крыльях у них что?

– Это – александрит.

Князь, забыв про все, рассматривал фигурки ангелов с драгоценными бесценными камнями.

– Ну… – еле оторвав взгляд от композиции, князь повернул голову в сторону Платона.

– А что вы все тут собрались? – послышался в коридоре голос Ольги Михайловны.

– Голубушка, – обратился князь к появившейся в дверях княгине, – сходи к себе в опочивальню и принеси-ка мне образ Казанской Божьей Матери.

Все – Ольга Михайловна, Платон и княжна – уставились с полным недоумением на Павла Андреевича.

– Что вы на меня как на идиота смотрите? – рассмеялся князь. – Сегодня же сказочный вечер! Ольга Михайловна, не сочтите за труд… впрочем, ладно. Агафон, принеси икону из спальни княгини.

Слуга, который выглядывал из-за спины княгини, через несколько секунд уже стоял с образом Казанской Божьей Матери рядом с Павлом Андреевичем.

– Батюшки, – все также удивленно уставившись на своего мужа, обратилась к нему княгиня, – что все это значит?

– Эх, Ольга Михайловна, вечно ты ничего не примечаешь…. Платон Никитич, ну что же вы стоите? – сказал князь, забирая икону у Агафона и подзывая рукой к себе свою супругу.

Только сейчас, наконец, Платон понял, что имел в виду старый князь. Он подошел к родителям Ксении и встал на колени.

– Ваше Сиятельство…. Павел Андреевич, Ольга Михайловна…. Я осмелюсь просить руки вашей дочери Ксении Павловны… – Платон не знал, что говорить дальше.

– Доченька, – обратился князь к Ксении, – сердце свое, вижу, ты согласилась отдать? Если так, то встань рядом на колени.

Княгиня застыла рядом с князем и в полном ступоре смотрела, как ее муж благословляет Ксению и Платона образом Божьей Матери. Она стояла и плакала, вспоминая, как вот также, когда ей было восемнадцать лет, этой иконой ее и князя благословляла покойная матушка Ольги Михайловны.

Потом наступила тишина – каждый думал о своем, гадая о будущем.

– Дети, встаньте, – сказал со слезами князь, отдавая икону рядом стоящему Агафону. – Платон Никитич, у меня только одна настоятельная просьба: пока вы мне не подарите внука или внучку, вот это, – Павел Андреевич показал на золотых ангелов, – будет стоять у меня в кабинете в качестве малого утешения из-за невозможности постоянно видеть мое сокровище – дочку.